Информация о материале

Просмотров: 2004

ХVII в. в истории нашей страны занимает особое место. Российское государство постепенно вступало в новый этап - эпоху позднего феодализма, где наряду с дальнейшим развитием феодально-крепостнических отношений, начали проявляться первые ростки капиталистического уклада. С одной стороны, укреплялась и развивалась крепостническая система общественных отношений, происходила консолидация господствующего класса на основе сближения двух основных форм феодальной собственности. В середине ХVII в. окончательно были установлены юридические нормы общегосударственной системы крепостного права. С другой стороны, наблюдалось развитие товарно-денежных отношений, превращение ремесла в мелкое товарное производство, активное формирование купечества как новой социальной силы, появление мануфактурного производства, втягивание новых районов страны в общерусские торговые связи.

С конца XVI - начала XVII вв. до начала XVIII в. на территории края возникает и развивается крупное вотчинное хозяйство духовенства. Конечная дата определена церковными реформами начала XVIII в. В первом десятилетии XVIII в. самостоятельное поступательное развитие церковно-монастырской собственности было практически прервано по всей территории страны.

Для понимания рассматриваемых процессов, большое значение имеет современное состояние таких проблем, как взаимоотношения государства и церкви по поводу собственности и льгот последней, основные направления развития церковно-монастырского хозяйства, феодальной ренты, история зависимого населения духовенства и т.д.

Вопрос о возникновении и развитии в XVII - начале XVIII вв. крупного церковно-монастырского водо- и землевладения на территории Симбирско-Самарского Поволжья нельзя рассматривать в отрыве от общей проблемы взаимоотношений государства и церкви по поводу собственности последней. Первоначально в конце XVI - первой половине XVII вв. основным объектом формирования крупной собственности в регионе стали волжские промысловые воды. Вопрос о развитии самостоятельной, независимой от землевладения собственности на рыболовные угодья практически не изучался исторической литературе.

Планомерная целенаправленная деятельность государства по эксплуатации природных богатств Нижней Волги началась только с середины второго десятилетия XVII в. Видимо, это было характерно и для Симбирско-Самарского Поволжья. Однако если в Астраханском и Саратовско-Царицынском Поволжье значительное развитие получили дворцовые промыслы , то воды от Симбирска до Саратова в основном использовались в фискальных интересах. Они отдавались на оброк или раздавались в вотчины.

Первые сведения о фиксированных размерах рыбных ловель появляются на рубеже XVI-XVII вв. В жалованной грамоте Бориса Годунова нижегородскому Печорскому монастырю говорилось: "... Печорского ж монастыря в Самарском городе на реке Волге воды... с верхние изголови Тушина острова до ... нижнего устья Самары реки ...". О широком проникновении монастырей на волжские просторы (ниже Тетишей), распределении между ними промысловых участков в первой четверти XVII в. свидетельствуют слова казанских воевод о том, что в "... Казанских водах ... не долавливается рыба для царя ...", так как рыбные ловцы уходят к Самаре, Саратову и ниже, где " ... идут в оброк ..." к монастырям - Характерно, что уже в первой трети XVII в. определился круг владельцев-предпринимателей, принимавших участие в распределении и использовании волжских вод практически до конца XVII - начала ХVIII вв. Это были московские Новоспасский и Чудов, патриаршие домовые нижегородский Благовещенский я самарский Сласо-Преображенский монастыри. Позднее, в начале 60-х годов, к ним присоединился звенигородский Савво-Сторожевский монастырь, затем в 1683 г. получил самарские "Атрубские" воды московский Новодевичий и в 1692 г. "Сокские" воды московский Вознесенский монастырь. К концу XVII-началу XVIII вв. крупнейшие водные угодья, простиравшиеся на десятки верст и занимавшие подавляющую часть акватории Волги, сконцентрировались в руках небольшой группы богатейших московских и подмосковных монастырей - Чудова, Новодевичьего, Вознесенского, Савво-Сторожевского. Звенигородскому Савво-Сторожевскому монастырю в последней трети XVII в. принадлежало более 75 верст волжских вод, около 45 верст Чудову монастырю, немногим меньше Новоспасскому и Новодевичьему монастырям. Предприниматели прочих обителей появлялись в этом районе спорадически. Это относилось к рыбным ловлям казанских, свияжских и других монастырей.

Первоначально, базу для эксплуатации рыбных промыслов монастырские старцы пытались создать в волжских городах - Саратове, Самаре, позднее в Симбирске. Административно-хозяйственные подворья, где жили приказчики, "строители", слуги, сторожа; хранился рыболовецкий инвентарь, соль, продукты и т.д., имели практически все крупнейшие духовные предприниматели . Дворы, хотя это было запрещено Уложением 1649 г., покупались у местных посадских и служилых людей. Кроме того, монастырские власти выискивали "пустые дворовые места" и, при отказе посадских людей от них, просили разрешение на их использование.

Значительно раньше на территории Симбирско-Самарского Поволжья возникло землевладение церковных феодалов, сфера интересов которых лежала, прежде всего, в развитии сельского хозяйства (и солеварения). Во второй половине XVII в., после завершения строительства Симбирско-Корсунской и Закамской черт, на территории Симбирско-Самарского Поволжья возникли предпосылки для широкого распространения феодального землевладения. Как и на юге страны поместья и вотчины в крае полу чади мелкие и средние служилые люди. Данные о фактическом освоении этой территории и некоторые косвенные материалы позволяют считать, что охранительные меры - так называемое "законодательство о заказных городах" - в защиту мелкого и среднего служилого землевладения действовали и здесь. В 50-70 гг. XVII в. в крае известны лишь единичные случаи получения земельных участков церковью. Так, земли по рр. Утке и Майне отошли в вотчину патриарха. В 1655 г. довольно крупные оброчные "бессрочные" земельные владения получил костромской Богоявленский монастырь на левобережье Камы, рядом с устьем р. Ика, а в 1661 г. - на левом берегу р. Волги "10 верстами ниже" г. Симбирска.

В 1660 г. значительные земельные владения на Самарской Луке, так называемое Надеинское Усолье, было отдано в оброчное "бессрочное" владение в звенигородский Савво-Сторожевский монастырь. Территория Надеинского Усолья практически не менялась на протяжении всего XVII в. и охватывала около 1500 кв. км. Основное богатство Надеинского Усолья составлял крупный, хорошо организованный соляной промысел, за который монастырь платил в казну 496,5 руб. в год.

В течение 50-начала 80 гг. XVII в. немногочисленные, но крупные владения церковных феодалов возникали на окраинах основного массива мелко- и среднепоместного феодального землевладения Симбирского Поволжья. В этот период государство создавало ограничения на пути широкого развития церковной вотчинной собственности на воды и земли Симбирского Поволжья. Существенным источником увеличения земельных владений духовенства в регионе в последнее двадцатилетие столетия стали обмены. В ряде случаев обмен с местными служилыми людьми являлся начальным моментом для формирования на интересующей нас территории крупного вотчинного землевладения.

В процесса формирования населения церковно-монастырских владений можно выделить три периода: I - до середины XVII в.; II - конец 40 - середина 80-х гг. XVII в.; III - середины 80-х гг. XVII в. до начала душ в. Такое деление, в целом, соответствует основным этапам феодально-крепостнического освоения Симбирско-Самарского Поволжья и формирования на его территории землевладения духовенства.

Наиболее полный комплекс источников, позволяющих исследовать демографические процессы, представлен по промысловому владению Савво-Сторожевского монастыря - Надеинскому Усолью. По сравнению с периодом, когда промысел принадлежал семье Светешниковых, в структуре населения произошли весьма несущественные изменения. Исчезла только группа "воинских людей", появилось значительное число "чувашских поселенцев". Большинство в вотчине составляли бобыли и работные в 1660 по 1686-87 гг. (к моменту составления писцовых книг) численность населения владения выросла не менее чем в два - три раза и достигла почти 1000 чел. м. п. Одним из основных источников населения Надеинского Усолья были беглые. Поток беглых был настолько интенсивен, что порой в Усолье складывалось до 15 семей из владений одного помещика или вотчинника. Иногда сюда самовольно переходили жители из других владений того же монастыря.

При изучении перераспределения жителей в вотчинах Вознесенского монастыря наблюдается только одну категория населения - крестьян. Нет бобылей, очень мало подсоседников, захребетников, соседей. Новоселы сразу же основывали свои дворы. Происходило как бы "чистое переселение", при котором не было подселенцев, не нужно было "прятать" беглых по дворам. В качестве одного из вариантов политики переселения можно назвать деятельность властей костромского Ипатьева монастыря. В самом конце XVII в. монастырские старцы обнаружили в "низовых разных городах" около 550 человек, бежавших из монастырских вотчин Владимирского и Костромского уездов "от хлебных недородов". Монастырь не решился возвращать их обратно и разместил на пожалованных и выманенных землях в Симбирском уезде.

На развитие земледелия на территории края существенное влияние оказывали природные условия - почвенные, климатические, близость путей сообщения. В целом Симбирско-Самарское Поволжье по своим почвенным показателям входило в район с наиболее благоприятными условиями для земледелия.

В системе феодального хозяйства церковных феодалов необходимо выделить два типа развития земледельческого производства:

- во владениях с промысловым уклоном земледелие длительное время рассматривалось как вспомогательная отрасль;

- в хозяйствах аграрного направления земледелие с самого начала играло ведущую роль.

В последние два десятилетия XVII в. земледелие стало одной из важнейших отраслей хозяйства. Основу землевладения зависимого населения в хозяйствах с аграрным направлением развития составляли крестьянские тяглые земли. Удельный вес бобыльских земель был невысок.

Своеобразие природных условий края оказывало существенное влияние на технологию земледельческого труда. Практика сельскохозяйственного производства в изучаемом регионе имела значительные отличия по сравнению с центральными и северными районами страны, где находились основные владения церковных феодалов.

Важным показателем специфики развития сельского хозяйства в регионе является соотношение и удельный вес высеваемых и собираемых зерновых культур. Во владениях духовенства высевались - рожь, овес, ячмень, пшеница, просо, горох, гречиха, полба; из технических культур - конопля. Основной и практически единственной культурой высеваемой осенью, под снег, была рожь. По объему высеянного зерна рожь во всех владениях находилась на первом месте, причем, в старейших хозяйственных регионах ее удельный вес среди других культур составляют 40 до 50%, а в недавно возникших колебался от 27 до 33%.

Нужно отметить, что природные условия Среднего Поволжья, размеры и качество подученных земель позволяли вести во владениях церковно-монастырских феодалов устойчивое земледельческое хозяйство.

К концу XVII в. сельскохозяйственное производство в вотчинах духовенства не только полностью обеспечивало внутренние потребности населения и вольнонаемной рабочей силы, но и давало возможность получать зерно на продажу.

Развитие церковно-монастырского хозяйства на территории края происходило в зоне формирования средневолжского центра промыслового рыболовства. Появление таких центров в конце XVII-XVIII вв. было связано с развитием товарно-денежных отношений и становлением единого всероссийского рынка.

Рыболовство. Все исследователи рыболовецкого хозяйства выделяют две основные стадия в производстве промысловых работ: первая связана с добычей рыбы; вторая - с ее обработкой и хранением. К вспомогательным необходимо отнести - ремонтные, строительные и другие подготовительные работы. Лов рыбы производился в течение всего года, который делился на несколько промысловых сезонов или путин.

На протяжении XVII-XIX вв. существовали единые принципы определения сортности рыбы, ее ценности. Например, при добыче белуг и осетров - основное количество пойманной рыбы составляли мерные осетр и белуга, являвшимися как бы эталонными. Белуги, превышавшие эту меру - матерые, косячные, урючные ценились намного выше. Цена белуг и осетров - полумерных, чалбышей, третниковых и т.д. была значительно ниже их реальной стоимости.

Сравнивая орудия ловли в Среднем Поволжье с аналогичными орудиями труда в других рыболовецких районах страны (исключая Поморье и Нижнею Волгу), необходимо отметить, что качественно новыми были только стрежневые невода больших размеров, позволяющие резко увеличить производительность труда.

Невода применялись и зимой для подледного лова. Снасти такого размера в XVII-XIX вв. были обыденными в Среднем Поволжье. Учуги и езы не нашли применения на Средней Волге. Все прочие средства для лова рыбы отличались чрезвычайным разнообразием. Монастырские ловцы могли вести промысел "неводами и оханами, и сетьми, и кормачною, и костылевою, и юртовою, и плавными связочными и летними и зимними ловлями и иными всякими снастьми" одним из основных орудий в весеннюю путину были оханы (аханы) - явные сети, использовавшиеся для лова ценных сортов рыбы. Из сетных снастей применялись также плавные связочные сети. Значительная часть осетровых, лососевых и стерлядей вылавливалась самоловами. По способу лова - в Ванды - часть стерляди так и называли вандовой.

О размахе работ на монастырских рыбных дворах в конце XVII в. свидетельствует тот факт, что через крупнейшие из них проходило до 10000 пудов рыбы в год. При этом нельзя забывать, что основное количество рыбы обрабатывалось в весьма сжатые сроки, во время весенней путины.

Богатейшие запасы ценных сортов рыбы в Волге, сравнительная легкость ее добычи позволяли держать закупочные цены на довольно низком уровне. Например, на камских промыслах Савво-Сторожевского монастыря в 60 гг. XVII в. стоимость выловленной подрядными ловцами мерной белуги была гораздо выше и составляла от 24 копеек за летнюю рыбу до 33 копеек за осеннюю.

Продажа рыбы осуществлялась на местах обработки и хранения на самих рыбных дворах, в Нижнем Новгороде, на Макарьевской ярмарке и в Москве. Порой крупные партии рыбы по договоренности отправлялись в соседние монастыри.

Солеварение. В отличие от рыболовства солеварение получило развитие только во владениях Савво-Сторожевского монастыря - Надеинском Усолье. Интерес представляет высокий технологический уровень производства и степень его воздействия на экономику монастыря.

Несмотря на то, что добыча соли велась на Самарской Луке с глубокой древности, первым основателем крупного, хорошо оснащенного технически и организованного предприятия был в конце первой трети XVII в. был богатый ярославский промышленник Надея Светешников. В 1660 г. "варничные заводы" перешли к Савво-Сторожевскому монастырю, а после секуляризации церковных владений в начале XVIII в. потеряли промышленное рачение. Надеинское Усолье, названное так по имени своего первого владельца, по масштабам производства значительно уступало большинству солеварешин центров страны. Но по своим абсолютным размерам, по количеству добываемой соли, по числу занятых на промысле людей и организации их труда, по получаемой от реализации готового продукта прибыли - это было крупное для своего времени единичное предприятие добывающей промышленности.

По своей технической оснащенности, технологическим особенностям производственного цикла соляной промысел Надеинского Усолья близок к пермскому типу, бывшему наиболее прогрессивным в стране. Н. Светешников, имевший свой солеваренный промысел в Соли Камской, естественно, не стал строить варницы устаревшей конструкции, которые характерны были в конце XVI-первой трети XVII вв. для большинства солеваренных центров страны.

Добыча соли велась на сравнительно небольшой территории правого берега р. Усолки. между рекой и северо-западной оконечностью Жигулевских гор. Здесь, вдоль узкой террасы, по бечевнику, было множество соляных ключей. Выяснение условий залегания соляных пластов и характера истечения соленосных потоков позволили реконструировать первый этап солеваренного производства - получение рассола из недр земли с помощью соляных труб. Н. Светешников пытался первоначально осуществить бурение довольно глубоких скважин, как это было на его промыслах в Соли Камской или Костромском уезде. Подобные попытки не могли дать положительного результата, так как залежи каменной и линзы, заполненные насыщенным раствором соли, находились далеко в стороне от места выхода на поверхность соляных ключей, а соленосные потоки, спускавшиеся под землей параллельно руслу р. Усолки имели небольшую мощность. В Надеинском Усолье необходимы были глубокие скважины в местах выхода из-под земли соляных ключей. Остатки колодцев и труб для выкачки рассола описали П.С. Паллас и И.И. Депахян, геолог П.Н. Ефимов. Всего таких колодцев насчитывалось шесть. Способы получения рассола из скважин, подачи его к варницам и хранения практически не отличались от исходных на других промыслах. Концентрация рассола из соляных ключей составляла 5% и была значительно выше, чем в большинстве старых русских центров солеварения, но значительно уступала рассолам Серегова и Соли Камской. Качество вывариваемой соли не могло быть хорошим из-за большого количества примесей.

Второй крупной технологической операцией в процессе получения соли была заготовка дров. Потребность в топливе восполнялась за счет богатых местных ресурсов - сосновых и лиственных лесов Самарской Луки.

Постоянная эксплуатация оборудования промыслов требовала часто проведения ремонтных работ. Наиболее уязвимым звеном в варницах были црены, капитальный ремонт которых производился не менее одного раза в 1,5 года, текущий - гораздо чаще. Ремонтные работы являлись обыденным, регулярным занятием, на которое отвлекалась значительная часть сырья, денежных средств и рабочей силы (до 17-19% всех затрат годовой расходной части бюджета солеваренной отрасли хозяйства) полицы, цренные гвозди и т.п. частью изготовлялись на месте, а в основном закупались. Прочие ремонтные работы - починка зданий варниц, крыш, колодцев, печей и т.д. - требовали гораздо меньше усилий и проходились время от времени.

По профессиональному составу рабочей силы Надеинское Усолье среди других центров солеварения ничем особым не выделялось. В таких наиболее важных производственных операциях, как добыча рассола, выварка соли, ремонт оборудования - руководителями являлись работники с высокой профессиональной подготовкой трубные мастера, повара, цренные и поличные мастера. Перед нами возникает предприятие с достаточно разветвленной устойчивой структурой рабочих мест, разработанной системой оплаты труда, выделением целого ряда профессий. Численно малоквалифицированная рабочая сила преобладала, но основную роль на промысле играли профессионально хорошо подготовленные рабочие.

Общие доходы от солеварения значительно превышали расходы. В середине 80 гг. XVII в. в Надеинском Усолье в среднем для функционирования одной варницы затрачивалось 185-190 руб., а соли вываривалось на ней на 396 рублей. Соответственно на весь промысел 739-755 руб. и. 1584 руб. Без учета "скрытых" расходов доход на вложенный в промысел рубль составлял 2,09-2,14 руб.

Перед представителями крупнейших церковно-монастырских корпораций страны, посланными на промыслы и в вотчины Симбирско-Самарского Поволжья, были доставлена прежде всего задачи социально-экономического порядка. В имеющихся источниках совершенно не отражена миссионерская деятельность церкви. Монастырские власти не предпринимали никаких попыток к христианизации чувашского и мордовского населения, составлявшего значительную часть жителей вотчин. Специфика формирования собственности и хозяйства церкви на территории края обусловила разнообразие форм организации управленческого аппарата.

Вотчины самарского Спасо-Преображенского и кашпирского Вознесенского монастырей находились рядом с самими обителями. Это способствовало непосредственному участию в хозяйственной жизни едва ли не всех представителей монастырской "братия".

До сих пор не выявлен вопрос об общих принципах организации управления монастырей, права собственности которых распространялись на "рыбные ловли" Перед монастырскими промышленниками, посылаемыми на Среднюю Волгу, стояли две основные задачи: контроль за сохранение монополии на эксплуатацию "вод" и организация рыбного промысла.

В самом промысловом владении управленческий аппарат имел следующую структуру:

1) промышленники и, видимо, казначеи - высшие представители феодальной администрации на местах;

2) руководители отдельных отраслей хозяйства или отдельных операций: ватажские рыбные раздельщики, цренные и поличные мастера, трубные мастера и т.д. Они частично формировались из монастырских слуг, служебников и т.д., частично же - из местных жителей. К этой категории необходимо отнести монастырских подьячих, погодно присылаемых из метрополии;

3) местные выборные органы самоуправления - старосты, "соцкие", десятские и т.д.

Система управления монастырскими владениями преобразовалась в ходе проведения реформ начала XVIII в. Это явление было хорошо изучено в исторической литературе. Были описаны все монастырские вотчины, введен институт светских управляющих - приказчиков, управление сосредотачивалось в Монастырском приказе. Однако управленческие реформы оказали воздействие только на верхушку административного аппарата.

Система повинностей, сложившаяся во владениях духовенства Симбирско-Самарского края в течение XVII - начала XVIII вв., отличалась многообразием. В основном она колировала принципы организации феодальной ренты, характерные для "старых" вотчин церкви в центре страны. Однако ей были присущи и специфические черты, обусловленные началом освоения края, достоянными миграциями населения, промысловым уклоном хозяйства ряда владений.

Так, например, в Надеинском Усолье прослеживается тенденция к нарастанию наиболее тяжелой формы ренты - барщинных сельскохозяйственных работ; с другой - в солеварении полностью, а в рыболовстве в значительной мере труд вольнонаемных работников замещался оплачиваемым принудительным трудом зависимого населения. Насколько реально увеличилась тяжесть владельческих повинностей, судить трудно.

Сведения о владельческих повинностях крестьян и бобылей вотчины костромского Богоявленского монастыря, составе населения имеются только для конца XVII - начала XVIII вв., но, на наш взгляд, их можно проецировать и на более ранний период. По словам крестьян и бобылей с. Красный Яр до 1703 г., они "... в монастырь податей и денежного оброка не плачивали, а изделье делали, пашню пахали и сено косили...". Типично земледельческое хозяйство в вотчине монастыря было одним из старейших в крае и способствовало складыванию здесь своей, отличной от владений с промысловым уклоном, системы владельческих повинностей. Те же жители с. Красный Яр сообщали "... в селе Красный Яр двор монастырский и всякое строение пашни мерной не было, а жали и молотили не по сотенной и без счету, повинно, а что с овина молочено и что по мере было и тот хлеб принимали старцы и старосты на монастырский двор..., в житницы, а как с Костромы приезжают из монастыря стругами ради хлеба монастырского и мы на те струги работных людей отпускали до Костромы по 4 человека..."

При работе с источниками, содержащими сведения о социальных противоречиях, необходимо обратить внимание на следующий момент. В советской историографии поставлена задача изучения всех без исключения проявлений классовой борьбы. Вспышки социальных противоречий внутри отдельных владений были обусловлены вполне конкретными причинами. Например, волнения в вотчине московского Вознесенского монастыря, продолжавшиеся около четырех месяцев - с декабря 1704 по март 1705 г., были вызваны невозможностью выполнения обычных феодальных повинностей в условиях, когда: "...за хлебным недородом, тот хлеб не родится третий год...". Часто поводом для выступления служили злоупотребления вотчинных властей.

Можно выделить три основные направления классовой борьбы жителей приволжских владений духовенства.

1. Попытки решить возникающие противоречия в рамках феодального правопорядка, используя "легальные" способы борьбы за свои права. Это были выступления против злоупотреблений, за упорядочивание феодальных повинностей. Активной формой такой борьбы являлись отказ платить оброчные платежи, работать на промыслах и т.д.

2. Стремление уйти из данной вотчины или вообще избавиться от действия крепостнических методов эксплуатации с помощью бегства.

3. Борьба против основ феодальной системы угнетения путем участия в вооруженных выступлениях, крестьянских войнах.

Только размах, ширь крестьянских войн, крупных восстаний могли породить в угнетенных уверенность в победе, в освобождении от крепостнического гнета. Убедительно подтверждают это материалы, относящиеся ко времени развертывания в Среднем Поволжье крестьянской войны под предводительством С. Разина. Для разрешения назревших противоречий понадобился только сам факт появления на территории края повстанческого войска. В восстании приняло участие большинство угнетаемого населения Симбирско-Самарского Поволжья, в том числе и жителей церковно-монастырских владений. Столь массовое движение показывает, что люди выступали на против отдельных злоупотреблений, за соблюдение норм феодальной законности, как это может показаться из текста челобитных, а против всей системы эксплуатации. В вотчине патриарха в Самарской Луке часть крестьян вошла в состав армии С. Разина остальные принимали на постой отряды восставших, помогали им продовольствием.

Классовые столкновения были постоянным явлением в социальной жизни крупной вотчины края. Основной формой, проявлением их была подача челобитных. Вспышки активности на моменты нарушения правовых норм вотчинной жизни, резкого ухудшения положения населения. Вполне можно говорить об элементах организации. Однако организованность крестьян не выходила за пределы одной общины, мира. В ряде случаев наиболее активно выступали беднейшие слои населения, но как правило, их поддерживал весь мир. Бегство как форма классовой борьбы не получило широкого развития. В этом сказалась специфика изучаемого региона. Судя по материалам, отдельных не связанных с событиями крестьянской война вооруженных восстаний не было.

Совокупные данные о развитии церковной собственности на территории Симбирско-Самарского Поволжья показывают, что духовенство в лице монастырей являлось одним из крупнейших участников его освоения. Южные района Среднего Поволжья были одним из регионов, где предпринимательская деятельность крупнейших церковно-монастырских феодалов страны проявилась в наибольших масштабах. В мотивации их появления здесь, в действиях многочисленных старцев, иеромонахов, промышленников миссионерские цели и задачи отсутствовали полностью. Как и в других районах страны церковные корпорации не были первопроходцами в освоении пустынных территорий. Они шли вслед за беглыми крестьянами и посадскими людьми, государством, светскими предпринимателями промышленниками и феодалами. Однако благодаря своему экономическому могуществу и феодальным привилегиям, представители духовенства смогли более полно, чем кто-либо, использовать имеющиеся возможности. В сравнительно небольшой группе церковных собственников края ведущее место занимали крупнейшие, наиболее привилегированные монастыри Москвы, Подмосковья и центральных уездов страны. Большинство из их приволжских вотчин по размерам своей территория и количеству зависимых ладей значительно превосходило аналогичные единичные владения в других районах страны. Этот факт позволяет говорить о процессе перераспределения, переноса центра тяжести собственности отдельных монастырей на периферию, в пределы Симбирско-Самарского Поволжья. В предпринимательско-хозяйственной деятельности церкви на территории края можно выделить следующие направления: промысловое, агарное и смешанное аграрно-промысловое. Развитие крупного феодального хозяйства в период начального складывания всероссийского рынка несомненно должно было порождать фрагменты товарного производства, крупного предпринимательства, порой со значительным разделением труда. В. целом же оно вписывалось в структуру феодального способа производства.

Этот тезис в значительной степени подтверждают особенности социальных столкновений. В своих челобитных, в открытых попытках неповиновения население не ставило требований, свидетельствующих о глубоком проникновении во внутреннюю жизнь вотчин товарно-денежных отношений. Не наблюдалось значительной имущественной дифференциации миров.