Разграничение помещичьих и крестьянских земельных владений должно было завершиться подписанием уставной грамоты. Не обошлось без столкновений.
Разыгрались драматические события из-за массового несогласия признать неправедные условия Самарский губернатор А.А.Арцимович в своем докладе министру внутренних дел был откровенен: "Народ вынес из церкви впечатление, что надежды его не сбылись. Он ожидал полной чистой воли и впридачу бесплатного отвода земли, которую, по словам крестьян, они успели выслужить долговременным отбыванием повинности. С этой надеждой народ расставался так неохотно, что он сперва готов был допустить обман или подлог, чем мысль отказаться от любимой мечты".
Крестьяне отнеслись с недоверием ко всем толкователем Манифеста и Положений 19 февраля, убеждавшим их в необходимости выполнять прежние повинности в пользу помещика и готовиться к выкупу земли, так как считали их речи обманом, а документы, которыми те потрясали - подложными. Так, крестьяне вотчины графа Воронцова-Дашкова (деревни Грачи и Озинки Николаевского уезда) числом в 1 362 души заявили на сходе то "будто бы в городах читали манифест, чтобы помещиков не слушаться и на работы не выходить, а потому прямо становому приставу объявили, что на работу не выйдут и не выходят и даже не взяли... экземпляры манифеста, считая его заложным". Сюда прибыл предводитель дворянства уезда, а так же флигель-адъютант Гурко, которые вынуждены были признать, что "урочное положение барщины до такой степени тяжко, что нет никакой физической возможности крестьянам выполнять его". За 1861 год в губернии произошло 54 случая "неповиновения и самоуправства" крестьян, из них 44 состоя ли в отказе выполнять барщинные и оброчные повинности и принимать уставную грамоту. В Бугурусланском уезде подобные события произошли у помещика Каракозова в селе Нестеровка, у Дурасова в селе Степная Дурасовка, у Жемчужниковых в деревне Георгиевке, у Мордвиновой в д.Кисловке, а в деревнях Дмитриевка, Натальино, Исакове, Никольское и Жердино произошли столкновения с земской полицией, и администрация вынуждена была ввести сюда войска. Ставропольский уезд прославился на всю округу отказом 200 крестьян с.Никольского признать манифест и Положения.
Как ответ на навязываемые уставные грамоты уже в ноябре 1861 г. последовали требования "дарственного надела". Одними из первых к такому требованию прибегли крестьяне помещика Нагаткина в с.Старое Нагаткино Бугурусланского уезда. В дальнейшем эта форма реакции крестьян на реформу стала массовой.
В связи с отделением крестьянского хозяйства от помещичьего стоит вопрос об отрезках. Поволжские помещики в нашей литературе традиционно считаются самыми алчными, доказательством чего служат самые высокие в России проценты отрезков от дореформенного крестьянского надела. Недавно было внесено существенное уточнение в понимание данного вопроса. Установлено, что в общей массе отрезков большая доля принадлежит потерям дарственников. Если отвлечься от дарственных сделок, заключавшихся добровольно и часто по требованию самих крестьян, то потери от собственно отрезков выглядят значительно скромнее: В Симбирской губернии в целом - 11,4%, а по Сызранскому уезду - 8,7%; в Самарской губернии было отрезано по уставным грамотам 70 367 дес. (31,8%), по выкупным актам без участия правительства 18 469 дес. (8,3%), а по дарственным сделкам - 132 625 дес., - 59,9% от всего уменьшения надельного землепользования. Реформационные отрезки составили здесь не 41,3%, как считается, а 13,1%. Если включить сюда сделки заключенные без участия правительства, то эта цифра вырастет до 16,6%.
Таким образом, следует признать справедливой высокую оценку деятельности Редакционных комиссий, не пошедших на поводу у губернских дворянских комитетов и отстоявших минимальный уровень отрезков. Но были ли дарственные сделки нечаянной радостью для помещиков? Видимо, нет: П.П.Семенов-Тян-Шанский, один из видных деятелей Редакционных Комиссий, вспоминал позднее, что Дворянские депутаты, участвовавшие в совещаниях Редакционных комиссий, в приватных беседах говорили о своих особых надеждах на введение дарственного надела: "Дальновидные помещики многоземельных имений Юго-восточной России (Самарской, Оренбургской, Саратовской, Воронежской губерний) были убеждены, что крестьяне их неминуемо попадут в эту ловушку... Само собой разумеется, что крестьяне не могли предвидеть того, что помещики, землями которых они были окружены со всех сторон, с каждым годом будут повышать земельную плату за отдаваемую ими землю и доведут ее до недоступных размеров, как это и случилось впоследствии".
