НОВЫЕ ХОЗЯЕВА ЖИЗНИ

Пореформенный период был временем расцвета самарского купечества. Купцы определяли жизнь городов, их самоуправление и даже внешний вид. Облик же самого купечества во многом определялся его традиционным сословным положением. Кодификаторы 30-х годов XIX в. составили специальный "Свод учреждений и уставов торговых". Он предоставлял право учреждать фабрично-заводские предприятия в России лицам, состоящим в гильдиях и имеющим торговые гильдейские свидетельства; дворянам в их имениях, а также в городах при условии записи в одну из купеческих гильдий; крестьянам "с дозволения начальства" по установленным торговым свидетельствам; колонистам в местах их поселения на тех же основаниях; евреям на общем основании, но только в местах, определенных для их постоянного жительства и акционерным компаниям на основании существующих для них общих узаконении.

Гильдии делились на три разряда и определялись цензом капитала. Купец 1 гильдии должен был вносить установленный сбор не менее чем с 15 тыс.руб., 2 гильдии - с-6 тыс., 3 гильдии - с капитала от 2 до 4 тыс.руб. Купеческое звание освобождало от подушной подати, рекрутской повинности, а купцов первых двух гильдий, - и от телесного наказания. Потомки купцов 1 гильдии имели право на государственную службу наравне с личными дворянами. Купцы каждого штатного города создавали корпоративную организацию на манер дворянского собрания - купеческое общество с правами сословного самоуправления во главе со старостой. В 1832 г. было введено звание почетного гражданина. Купцы 1 гильдии по прошествии 10 лет (с 1863 г. - 20 лет) получали это звание как потомственное. Оно давало указанные льготы их наследникам без уплаты соответствующих сборов.

После доработки Торгового устава в 60-х гг. XIX в. гильдий осталось две. Первая давала право на оптовую торговлю русскими и иностранными товарами. Городовое положение 1870 г. предоставило купцам преобладающую роль в делах городского самоуправления; воинская повинность реформой 1874 г. на них была, тем не менее, распространена. Это резко повысило охоту купеческих сыновей к высшему образованию, дававшему льготы в отношении воинской повинности. В период контрреформ корпоративные права купцов были подвергнуты пересмотру. Привилегии были сохранены, но отделены от права на торгово-промышленную деятельность. Купеческие свидетельства разделились на промысловые и собственно гильдейские.

В 1862 г. в Самаре объявили свои капиталы 256 купцов, из них к первой гильдии относились всего два. После реформы 1863 г. гильдейские списки существенно пополнились: в 1871 г. насчитывалось уже 659 купцов и из них 33 - первой гильдии и почетные граждане. В числе купцов первой гильдии со званием почетного потомственного гражданина были Шихобаловы: Антон Николаевич, Михей Николаевич, Емельян Николаевич и его сын Иван, Матвей Николаевич, - а также Андреян Меркулович Горбунов. К первой гильдии относился В.Е.Буреев с сыном, Ф.В.Вощакин с сыновьями, И.Д.Волков, Д.Е.Растрепин и сын его Иван, С.У.Субботин с сыном и внуком, М.И.Назаров с двумя сыновьями, Ф.Е.Богомолов, Н.Ф.Дунаев, И.А.Бахарев и сын его Петр, С.В.Ободовский, Е.Н.Аннаев с двухлетним сыном Эдуардом, С.Л.Аржанов с двумя сыновьями. Все купцы первой гильдии были христианами. Купец Егор Никитич Аннаев был записан как "армянин католического вероисповедания".

Вторая гильдия была более многочисленной. В 1874г. она включала (с членами семей) 626 человек. Преобладали христиане - 537. Иные конфессии были представлены следующим образом: молокане - 28, австрийские старообрядцы 24, поповские старообрядцы 20, Спасово согласие 9, поморцы 8, мусульмане 3, иудеи - 2.

О численности торгового сословия судить весьма трудно, ибо границы его были размыты. Наиболее достоверные данные - свидетельства на занятия торговлей, полученные на тот или иной год. Они были разного достоинства, и структура их все более усложнилась. Данные говорят о том, что число таких свидетельств колебалось: в начале 70-х годов сократилось, затем вновь начался рост. В 1873 г. свидетельств первой гильдии было выдано 24, второй - 1 436, на мелочный торг - 3 597, на развозную и розничную торговлю, а также мещанские промыслы - 758, приказчичьих 1 и 2 класса - 4 159. Кроме того, свидетельства получили 15 членов купеческих семейств первой гильдии и 1 523 - второй. Наконец, к свидетельствам первой гильдии было выдано 68 билетов на торговые и промышленные заведения, ко второй - 2 115. Таким образом, всего в 1873 г. торговые документы разного достоинства получили 13 595 человек.

В начале XX века (точнее в 1900 г.) торговый класс Самарской губернии был представлен следующим образом. Сословных свидетельств купцов первой и второй гильдии было выдано - 429. свидетельств на торговые предприятия 1-4 разрядов - 13390, на складочные к ним помещения - 370, на развозный и разносный торг 5 разряда - 1 533, на промышленные предприятия 1-8 разрядов - 1271, на торговые суда - 22, на личные и промысловые занятия 2.3,4 и 6 разрядов - 134, на приказчичью должность 1 и 2 разрядов - 3 869, ярмарочные свидетельства для оптовой и розничной торговли - 31, бесплатные и промысловые свидетельства на складочные помещения - 3 405, на подряды и поставки - 11, отставным нижним чинам и семействам церковнослужителей - 484, всего - 23949 документов.

Из приведенных цифр видно, что сфера деятельности купечества не ограничивалась, а торговлей. Большинство крупных купцов владели промышленными предприятиями, главным образом по обработке сельскохозяйственной продукции. В 1879 г. в губернии насчитывалось 273 предприятия по обработке животных продуктов (бойни, салотопни, мыловарни, свечно-восковые, свечно-сальные, кожевенные, клеевые, суконные, кошмо-валяльные, воскобойные, овчинные, шорные), 171 по обработке растительных продуктов (крупчатые, поташные, крахмальные, маслобойные, солодовенные, канатные, пивоваренные, винокуренные, табачные, водочные, кулевые, ваточные, паровые и конные мукомольные мельницы), 130 по обработке полезных ископаемых (медеплавильные, чугунно-литейные, кирпичные, гончарные), 12 предприятий смешанного характера (экипажные, механические, спичечные) - всего 586 заводов и фабрик, 74,3 % которых занимались переработкой продукции сельского хозяйства. Общий объем производства достигал 6,2 млн.руб., из них 5,8 млн.руб. приходилось на переработку животной и растительной продукции.

Среди уездных городов наиболее развитыми в промышленном отношении были г.Бугуруслан (24 предприятия с объемом производства в 37 498 руб.) и Бузулук (18 и 183 812). Около половины купцов и промышленников жили в сельской местности, что было важным показателем проникновения торгового и производительного капитала в аграрный строй. Во всех уездах, кроме Самарского, сельская промышленность превосходила городскую по всем статьям. Наиболее мощной она была в Бугульминском, Ставропольском и Бузулукском уездах - объем производства свыше полумиллиона рублей.

В уездах и в губерниях в целом преобладала переработка животных продуктов. Особенно велика была роль салотопенных заводов, опережавших все другие отрасли: 63 завода вырабатывали продукции на 2 312 274 руб. Это обстоятельство четко указывает на то, чем в первую очередь интересовалось купечество. Имелись и зональные различия. В плодородных, богатых черноземом Ставропольском, Бугурусланском, Бузулукском уездах преобладала переработка растительных продуктов (маслобойки, крупорушки, мощные винокуренные предприятия). В безлесных местностях дефицит строительного материала породил большое количество кирпичных заводов. Так, в Новоузенском уезде их было двадцать одна, в Николаевском - тринадцать, в Бузулукском - двадцать пять.

Преобладание в промышленности переработки животных продуктов объясняется, вероятно, тем, что рынок этой продукции был значительно свободнее. Через губернию пролегали мощные скотопрогонные тракты, что позволяло использовать скотоводство соседних губерний и областей. На базары и ярмарки свозилось большое количество крупнорогатого и мелкого скота в живом и забитом виде.

В начале 80-х гг. XIX в. положение изменились. На первый план выдвинулась мукомольная и крупорушная промышленность. Объем крупчатого производства в 1882 г. достиг 2,8 млн.руб. Этот сдвиг отразил перемены, происходившие в сфере местного землевладения и зернового производства, а также в транспортной системе. В дальнейшем: процесс принял характер концентрации производства и капитала - число мелких предприятий пошло на убыль (в 18&9 г. было уже всего 112 заводов и фабрик), а объем производства стал неуклонно нарастать (в 1899 г. - 20,1 млн.руб.). Характерной приметой самарской промышленности стали крупные паровые и водяные мельницы. На них вырабатывалось муки-крупчатки на сумму до 14 млн. руб., что составляло 62% всего промышленного производства в губернии. На этой основе выросли мощные торговые дома Смирновых, Субботиных, Курлиных, Шихобаловых, Башкировых и др.

Особенно стремительно рост парового мукомолья происходил после 1893 г., когда был введен новый хлебный тариф, отчего переработка зерна на месте сделалась весьма выгодной. Самарская крупчатка высоко котировалась на мировом рынке.

Сильное влияние купечества чувствовалось и в иных отраслях промышленности." Купеческие винокуренные заводы успешно конкурировали с казенными, чего нельзя, сказать о вотчинных заводах помещиков. Винокурни способствовали, между прочим, существенному расширению посевов картофеля. Крупными предпринимателями в этой сфере были купцы Марковы, которым принадлежали 4 завода в Ставропольском " Самарском уездах с производством спирта на сумму около 1 млн.руб. В пивоварении лидерство принадлежало, начиная с 90-х гг., "Товариществу Жигулевского пивоваренного завода "Вакано и К°". На заводе применялась баварская технология. Уже в 1897 г. был" выработано 708 тыс. ведер пива. Поволжский рынок вскоре оказался под его монополией.

В сахарорафинадной промышленности первым был удельный завод в с.Тимашеве построенный в конце 70-х гг. XIX в. В 1893 г. возникло "Товарищество Богатовского сахарного завода" с основным капиталом в 600 тыс.руб., которое составили украинские сахаровары.

На акционерной основе возникали предприятия в индустрии строительных мате риалов, например, "Акционерное общество Сызрано-печерской асфальтовой и горной промышленности" с правлением в Санкт-Петербурге. Столичный капитал и крупный монополистические объединения в конце XIX-начале XX вв. постепенно прибирали к рукам местную промышленность. Этот процесс обстоятельно исследован в книге самарского историка Н.Л.Клейн.

Еще более впечатляющим оказался рост влияния купцов в сфере сельскохозяйственного производства. Задолго до реформы они освоили приемы субаренды. По сообщению К.К.Грота, из старых счетов одного из купцов ему стало известно, что с 1830 по 1842 год? в Бузулукском уезде снималось до 50 тыс.дес. казенных земель из расчета 3 коп. за дес. ежегодно, а затем пересдавалось крестьянам за 20-30 коп. за дес. и дороже. Так же поступали купцы и накануне реформы. В 1859 г. купец Вощакин снял в Бузулукском уезде; 35 участков оброчных казенных статей и 32 из них тут же сдал крестьянским обществам; другой крупный съемщик того же уезда Красиков имел в содержании 42 таких участка. В Николаевском уезде в руках купцов было 466 907 дес. казенных земель, в Новоузенском - 369 526 дес. (44 участка).

В 1860 г повсеместно была введена система торгов на сдачу казенных земель в долгосрочную аренду. Это вызывало настоящую земельную или, точнее, хлебную лихорадку, ибо на торги были выставлены почти нетронутые земли. Значительная часть оброчных статей моментально перекочевала в руки купцов. В одном Николаевском уезде рост таких площадей составил 40 тыс.дес. Самостоятельных посевов у купцов в это время почти не было, ибо все поступало в субаренду крестьянам под пашни, сенокосы и пастбища. Цены подскочили до 46 коп. за дес.

Поистине экстраординарная активность была проявлена купцами в приобретении земли. Скупались крупные имения дворян и башкир-вотчинников, мелкие клочки земли крестьян, мещан. Особенно обогатились купцы во время правительственных пожалований земель дворянам. "Правительственный вестник" сообщал в 1870 г., что за семь лет - с 1854 по 1860 гг. - дворянам было роздано в Самарской губернии 142 тыс.дес., а в последующие 7 лет еще 749 тыс. Значительная часть этих земель почти тотчас же переходила через продажу купечеству, в руках которого сосредоточилось до 700 тыс.дес. На1861 г крупнейшими арендаторами казенных земель были купцы: Мальцев (116 395 дес) Полеводин (116 011 дес.), Харитонов (98 468 дес.), Шихобалов (92 844 дес.), Вощакин (79 502 дес.), Емельянов (72 885 дес.), Молгачев (63 658 дес.), Тареев (40 394 дес.), Зиновьев (32 696 дес.), Кузьмина (57 332 дес.), Бороздин (54 237 дес.), Медведев (21 500 дес.), Корепанов (15 тыс.дес.), Задков (6 703 дес.), Кочетков (16 392 дес.) и др.

Засевали все эти земли крестьяне. Они пытались бороться за право аренды, но безуспешно. Спор крестьян с купцами за землю, значительно повысивший цены, привел вскоре к их резкому падению, так как наступил рубеж, за которым субаренда для крестьян стала невыгодной, и они отказывались от земли. Спекулянты, особенно мелкие, разорились. Крупные съемщики понесли убытки, оставшись с неснятыми землями на руках, заводить свои посевы было тем более убыточно. Грот писал, что мог бы привести более 50 фамилий из самарских жителей, занимавшихся съемами и посевами, из которых 20 оказались через то формально несостоятельными на сумму более 800 тыс.руб., а остальные 30 понесли от своих земельных операций убытки на сумму около 1,3 млн.руб., не говоря уже о множестве мелких спекулянтов.

Самыми крупными скупщиками земли, в руках которых находилось три четверти купеческого землевладения, были восемь крупнейших семей - Мальцевы, Шихобаловы, Курлины, Аржановы, Корепановы, Плешановы, Ковригины и Сапожниковы. К 1868 г. у Мальцева с Корепановым собственных земель было 150 тыс., к ним арендовалось еще более 300 тыс.дес. казенных и около 50 тыс. дворянских. Таким образом, Мальцев "сотоварищи" держал в руках население двух южных уездов. На самарском земельном рынке то появлялись, то исчезали фамилии ловцов удачи, которые в случае везения наживали миллионы, но чаще попадали в долговую яму.

В ходе мобилизации земли в губернии в пореформенный период землевладение купцов удвоилось. В 1877 г. им принадлежало 261 имение площадью 658 466 дес., а в 1905 г. - уже 527 площадью 1 212 430 дес. Особенно крупными были владения купцов в Николаевском (398 276 дес.), Новоузенском (290 418 дес.) и Бузулукском (241 741 дес.) уездах.

Покупки земель купцами устойчиво росли до начала 80-х гг. Так, в 1863-1872 гг. они приобрели 488 участков в 474 612 дес., а в 1873-1882 гг. - 599 участков в 1 020 136 дес. Затем покупаемые имения измельчали: в 1883-1892 гг. приобретено 867 участков площадью 457 591 дес. Резко упала общая площадь купленных земель. Именно в этот момент купцов обошли по всем статьям крестьяне, приобретшие 2 502 имения площадью в 567 945 дес.

Быстрый переход помещичьих земель в руки купцов вызывал болезненную реакцию у дворянства, не без повода со стороны новых землевладельцев. На юге купцы занимались:< спекуляцией землей, а на севере объектом их особого внимания стали лесные участки. Лес вырубался на продажу, были забыты дорогостоящие и малодоходные или вовсе убыточные дворянские затеи с садами, оранжереями, сложной лесохозяйственной вырубкой и т.п. Купец-помещик был лишен всего этого комплекса сентиментальностей, делавших непрактичных дворян весьма уязвимыми в жестокой конкурентной борьбе. Дворяне на своих собраниях, в земстве винили "чумазых лендлордов" в хищничестве и во многом были правы, но капиталистический "прогресс" брал свое.

Средний размер купеческого землевладения составлял в 1877 г. 2 522,9 дес., а в 1905 - 2 300 дес. На смену дворянской латифундии шла не менее грандиозная латифундия купца. Новые помещики показали себя еще более худшими эксплуататорами, воспринявшими весь арсенал прежних методов. Правда, особенности таких хозяйств никто пока специально не изучал, и оценки в литературе даются самые приблизительные, основанные. Я главным образом, на свидетельствах земских статистиков. Представляется бесспорным, что: при всем внешнем сходстве эксплуатация крестьян старым помещиком-барином и новым хозяином земли из купцов была различной. Менялась психологическая подоплека отношений, исчезала патриархальная атмосфера. Уже в этом заключалась колоссальная, перемена, которая очень больно била по крестьянину. Его положение утрачивало устойчивость, рушились привычные стереотипы и ценности, иллюзии насчет завтрашнего дня. Это создавало у него впечатление общего ухудшения положения. Крестьяне-старики, вспоминая прежние времена, говорили, что "при барине было лучше".

В 70-х гг. XIX в. в Новоузенском уезде купцы вели "большие торговые дела, занимаясь посевом пшеницы. Они арендуют на год несколько тысяч десятин нови; около июня они посылают по Волге из Самары, Симбирска, Казани целые артели рабочих для поднятия этой земли плугом; а весной они опять посылают пахарей, чтобы те потом засеяли и заборонили поле. В жнитво туда из разных мест отправляются массы народа для заработков. Перед нами весьма типичная картина хозяйствования крупного арендатора, который мог даже и не посещать свои посевы. Его интересовала прибыль от урожая независимо от того, где и как он был выращен. Это хищническое спекулятивное землепользование постепенно уступало место правильному сельскохозяйственному производству на собственной запашке - экономической. Определенным рубежом был, по-видимому, период конца 70-начала 80-х гг., когда купцы перешли к экономическому хозяйствованию.

Свое сельское хозяйство они строили на более прочных основах, нежели дворяне. Интересно наблюдение английского путешественника, посетившего наш край в конце 70-х гг., об отношении купца к усовершенствованному инвентарю: "Русский купец в редких случаях действует по собственной инициативе, например, если ему понравится какая-нибудь машина, то он сперва обратит внимание на то, как она работает у других и насколько она выгодна и тогда сам ее приобретает. Полнейшую противоположность в этом случае представляют прежние помещики, которые или покупают всякую машину без разбора, или же относятся ко всем хозяйственным нововведениям вполне индифферентно.

Примером крупных хозяйств могут служить имения купчих Новокрещеновой и Неклютиной. Имение "Черемушка" в Николаевском уезде было заложено У.М.Новокрещеновой в Государственный банк по соловексельному кредиту в 1889 г. Из описи видно, что имение было крупное - 5 141 дес., с валовым доходом в 52 450 руб., причем от полеводства - 33 200 руб. и скотоводства - 14 450 руб. Высевалась рожь, пшеница, овес по шестипольному севообороту на общей площади в 630 дес. Инвентарь включал косилки "Вуда", паровую молотилку стоимостью в 6 500 руб. и грабли "Тигр" (4 шт.). Инвентарь явно неполный нет орудий для обработки почвы. Рабочий скот был достаточном количестве: 60 лошадей, 250 быков. Продуктивного скота также было немало: 30 коров, 90 кобылиц и 20 жеребцов, 70 голов лошадиного молодняка. 30 телят. Госбанк оценил имение в 60 тыс.руб. и выдал ссуду в 17 тыс.руб.

Еще более мощным было имение Анастасии Матвеевны Неклютиной в Бузулукском Она сама вела хозяйство со строгой экономической отчетностью, что встречалось не столь часто. Опись госбанка составлена в 1887 г. Из нее видно, что площадь имения 7 711 дес из них в севообороте находилось 2 570 дес. (270 дес. занимала озимая рожь и 2 300 дес. - яровая пшеница). В имении был весь необходимый инвентарь: 68 пятипарных плугов 30 косилок "Вуда", паровая молотилка "Рансома" в 10 л.с., бороны, сбруя и т.п. Из рабочего скота было: 50 лошадей, 340 быков, 42 верблюда. В имении был конный завод на 150 маток, 12 жеребцов и 86 гол. молодняка. Продуктивное стадо составляли 190 коров. Запашка обрабатывалась наймом за деньги лишь на четверть (до 600 дес.), основная же часть - за отработки или из доли урожая. В аренду за деньги сдавалось 2,5 тыс. дес. сенокоса. Валовый доход с имения составлял 193 300 руб. (175,8 тыс. - от полеводства). Владелица мотивировала залог имения недостатком оборотного капитала, необходимого для того, чтобы переждать неблагоприятную рыночную конъюнктуру. Банк оценил имение в 192 775 руб. и выдал кредит в 64 тыс.руб. Неклютина вообще имела в разных уездах Самарской и соседней с ней Оренбургской губерний семь крупных имений - по 6-7 тыс.дес.- каждое. Наблюдения за столь мощным сельскохозяйственным комплексом в начале XX века показали, что производство в нем постоянно росло, появились дорогостоящие машины вплоть до тракторов.

Если дворяне стремились к господству в местной администрации, занимали важнейшие должности в губернии и уезде, то купцы были настоящими хозяевами экономической жизни края. Они не замыкались в узком мирке своей усадьбы, сословной корпоративной организации, для них не было губернских и даже региональных границ. Их товары на пути к потребителю проделывали подчас далекий путь, пересекая границы экономических регионов и государств. Самарская крупчатка различными путями посту пала в Европу. Английская королева свой день начинала с булочки, выпеченной из волжской муки.

Наконец, отметим важное обстоятельство: большинство купцов были выходцами из крестьян, причем многие были купцами в первом-втором поколении. Это накладывало отпечаток на их быт. Вспоминается диалог из романа А.И.Эртеля "Гарде Нины, их дворня, приверженцы и враги". Беседуют швейцар Григорий и младший дворник:

"- Отчего это, Григорий Евлампыч, господа спят долге? - сказал дворник, опираясь на метлу. - Я вот на Калашниковой у купцов жил: те страсть как рано поднимаются.

- Вот и вышел дурак, - важно проговорил швейцар, - то купцы, а то господа. - Что ж купцы?, Чай, естество-то одно.

- Эва, махнул Может, и у тебя одно естество с генеральшей? Дворник не решился ответить утвердительно.

- Об нас что толковать, - сказал он, - коли из мужиков, так уж из мужиков. А я вот насчет купечества. Какие есть несметные богачи, но между прочим встают рано.

- Да купец-то, по-твоему, не мужик? Дедка его ошметком щи хлебал, а он разжился, в каретах ездит."

Еще более характерен монолог состоятельного купца Силы Гордеича Чернова из известного романа Скитальца: "Я... открытый враг дворянского сословия. Они проживали, а мы наживали Они падали, а мы возвышались... Дом мой в городе - тоже бывший дворянский. Деньги прожить, проесть и пропить - это преступление великое: не жалеть и не любить деньги - это значит людей не уважать Кто рубля не бережет, тот сам гроша не стоит ... Ненавижу дармоедов, расточителей, разрушителей - загремел он вдруг 3 разряжающимся голосом. - Уважаю только тех, кто создает, кто накапливает. Идея накопления капитала - это великая идея. Ей посвятил я жизнь мою: самоучка, учился в уездном училище, с пастуха начал. На себя трачу не больше, чем, может быть, самый последний бедняк тратит. Идее служу Российский капитал воздвигаю, создаю силу, которая в общем своем составе, может быть, впоследствии все судьбы России к лучшему будущему повернет. Ведь вы подумайте, что это за сила. Каждая копейка - работай! Все - кипи! Все - возрастай! Пускай корни, накапливай силу! Капитал - это все! Если од ни растратят, другие должны будут опять с самого начала создавать его. Без этого - гибель, без этого - смерть! Все - для создания капитала, в нем - все начала и все концы ..."

Следы бурной деятельности самарского купечества сохранились по сей день:

лучшие в городе особняки, водопровод и трамвай, больницы и магазины, жилые доходные дома и пристани и многое другое, но самое главное - оживленный рынок, преображенный к концу XIX в. край.