PEФОРМЫ И РЕФОРМАТОРЫ

Центральным событием русской истории XIX столетия стала Великая реформа 1861 года: крестьянская Россия вступала в пору эмансипации. Следует решительно отказаться от стереотипного представления, согласно которому эта эпоха сводилась лишь к акту 19 февраля 1861 г., т.е. только к освобождению крепостных. Нельзя отрывать от крестьянской реформы преобразования в сфере местного управления, суда, армии, финансов и др. Факты свидетельствуют: все главные меры, которые должны были определить социально-экономический и политический облик новой России, были спланированы и разработаны до 1861 года. В начале 1859 г. приступила к работе особая комиссия при министерстве ввнутренних дел по выработке проекта земской реформы, значение которой для России - трудно переоценить, так как она вводила представительные формы управления на местах. Самая яркая и последовательная из реформ - судебная - заявила о себе уже 8 июля 1860 г., когда была введена неведомая доселе должность судебного следователя, независимого от полиции. Готов был и фундамент нового суда. К 1859 г. был ликвидирован один из краеугольных камней старой военно-полицейской системы - Департамент военных поселений. Уже в августе 1860 г. влиятельнейшим человеком в военном ведомстве стал "отец военной реформы" Дмитрий Алексеевич Милютин. С 1860 г. Государственный Банк России заменил собой старые сословные кредитно-финансовые установления.

Перед нами отнюдь не случайный набор нововведений, а именно программа, пакет реформ со своей внутренней логикой. За ними стояли умные, трезвые головы, хорошо знавшие положение дел в стране. Осведомленность - характерная черта тогдашних реформаторов. В стране была проведена последняя, десятая, ревизия крепостных душ, во все концы империи были посланы наблюдатели, представившие детальные записки об увиденном, услышанном от помещиков, чиновников, крестьян. Редакционные комиссии собрали и в 1860 г. (опять же накануне крестьянской реформы) опубликовали подробнейшие сведения о состоянии помещичьих имений с числом крепостных свыше 100 душ. Это была серьезнейшая подготовительная работа, во многом предопределившая успех реформ.

Ход "крестьянского дела" в провинции зависел, главным образом, от двух сил - губернской администрации и поместного дворянства. Чрезвычайно важное значение приобретала фигура губернатора. Самаре в этом отношении определенно повезло. Губернатор Константин Карлович Грот - виднейший реформатор-практик среди начальников губерний, с полным основанием мог быть причислен к кругу лиц, определявших основную идею реформы и приближавших ее исполнение.

Феномен Грота типичен со многих сторон: чиновник до мозга костей, он был плоть 1 от плоти той генерации российской бюрократии, которая переживала свое взросление в душной, тепличной атмосфере империи Николая I, а затем волею исторических судеб 4 оказалась на переднем крае борьбы нового с отжившим. Он - непреклонный и жесткий сторонник порядка, но порядка нового, опирающегося не на деспотический каприз местного сатрапа, а на рациональную, не замутненную мздоимством службу. Ни один самарский губернатор, ни до, ни после Грота, не заслужил столь лестных отзывов местного общества, несмотря на относительно краткий срок его пребывания на посту начальника губернской администрации.

К.К.Грот родился в Санкт-Петербурге 12 января 1815 г. Фамильные корни его в Голштинии. Отцу его. Карлу Ефимовичу, прожившему недолгую жизнь, в детстве улыбнулась фортуна: он был взят в товарищи по воспитанию к будущему императору Александру I. Это обстоятельство открыло затем перед двумя рано осиротевшими его сыновьями Яковом и Константином блестящую будущность. По личному указанию императора они были определены в Царскосельский лицей - самое привилегированное учебное заведение России. По окончании курса Яков стал видным ученым и академиком, преподавал будущему императору Александру III русский, немецкий языки, историю и географию. Константин избрал путь чиновника. Он видел свое призвание в благоустройстве государства Российского. В его деятельности коренная фамильная черта Гротов - страсть к упорядочению и рациональному переустройству - проявилась с наибольшей силой. "Когда нет общей гармонии, то все не клеится и не ведет к цели", - любил говаривать реформатор.

К.К.Грот начал службу в чине титулярного советника. Карьера складывалась счастливо, он быстро поднимался по лестнице чинов: в Курляндской палате государственных имуществ стал асессором; спустя годы перешел в центральное министерство внутренних дел, где уже в начале 40-х гг. занимал перспективную должность чиновника особых поручений, получив ее благодаря своим дарованиям и ходатайствам В.И.Даля, который много значил при министерстве Перовского. Как истинный лицеист, Константин Карлович преклонялся перед Пушкиным. Он активно участвовал в деле возведения памятника поэту (но из-за болезни и отъезда за границу не присутствовал на его открытии в Москве в 1880 г.), заведовал делопроизводством пушкинского комитета. Грот владел немецким, французским, итальянским языками, во время службы в Митаве быстро выучил латышский. До конца жизни он был устроителем лицейских обедов воспитанников старейших курсов в знаменательный день 19 октября.

Как чиновник особых поручений Грот объехал многие губернии России, в том числе поволжские. Он был жестким ревизором. После проверки Гротом Тверской губернии, бывший ее начальник, известный романист Лажечников, вынужден был вернуть в казну около 70 тыс. рублей. Грот симпатизировал Лажечникову, жалел его чисто по-человечески, но был непреклонен. Плачевно кончались попытки его подкупить. Так, жестоко поплатились киевские чиновники, предложившие ему пакет депозитных билетов. С 1848 г. Грот становится правой рукой выдающегося реформатора Николая Алексеевича Милютина. В 1850 г. его приняли в действительные члены Императорского Русского географического общества - цитадель "идейного реформаторе". Е том же году он получил чин статского советника. Судя по его дневниковым записям, переписке, Грот был близко знаком со многими известными в обществе людьми, среди них историк Погодин, публицисты Кавелин, Шевырев и др.

Таким Грот прибыл в Самару. Здесь остро стоял вопрос об опытных чиновниках. Многие должности советников, столоначальников годами не замещались из-за дороговизны квартир, несмотря на разрешение выдавать в качестве поощрения "не в зачет третное жалование, средства на покупку мебели, аренду домов и прочие имущества" . В мутной бумажной стихии, усложнявшейся тем, что самарский губернатор был подчинен Оренбургскому генерал-губернатору и сносился с правительством через него (бумаги шли лишних 800 верст), процветали мздоимство, косность и полная неразбериха. Отчеты предшественника Грота были заполнены жалобами на неудовлетворительность администрации. Деятельность Грота в этой неблагоприятной обстановке, принесшая очевидные плоды, нуждается, конечно в специальном изучении. Впечатление, которое он произвел на самарское общество, выразил П.В.Алабин: "Усилия Константина Карловича имели прямым последствием искоренение взяточничества в Самарском крае - особенность, которою этот край с того времени стал справедливо гордиться". Даже если сделать необходимую скидку на юбилейный пафос автора и желание потрафить современной ему администрации, нельзя не признать, что эти слова одного из самых замечательных и честнейших людей Самары стоят многого.

Новый губернатор с самого начала показал решительность своих намерений. Прежде всего, отметим, что прибыл он к месту службы не один, а со своей командой, на которую и опирался. "Немалою заслугою К.К.Грота Самарскому краю, - писал П.В.Алабин, - было привлечение на службу в его пределы много отлично образованных молодых людей. Затем, частью помощью этих вполне свежих сил, частью личным самобытным способом действия, К.К.Грот успел положить твердые основы благоустройству вверенного его управлению края". Самобытность действий начальника губернии состояла в том, что он сочетал исключительную жесткость (Алабин пишет о "непреклонной воле", "личном решительном, часто диктаторском способе действий") с "неустанным, самым добросовестным трудом".

В своих устремлениях К.К.Грот нашел полную поддержку со стороны Оренбургского генерал-губернатора В.А.Перовского и обратил неудобство двойного подчинения в свою пользу. Не могло не озадачить местных чиновников отрицательное отношение губернатора ко многим "святыням" старины, стремление возбудить общественное мнение. Грот, конечно, хорошо знал обстановку при дворе, различные течения и подводные камни, но нельзя не признать, что он сильно рисковал, сделав ставку на те идеи, которым симпатизировал еще со времени своего участия в Русском географическом обществе. Его решимость действовать "по готовым рецептам своего великого учителя Н.А.Милютина" дала очевидные плоды: он не только "создал местное городское самоуправление в Самаре", но и "вдохнул в него живую душу". В главном деле своего поколения - Крестьянской реформе 1861 г. - К.К.Грот участвовал как ревностный его сторонник. По своему обычаю он основательно изучил суть вопроса. 6 марта 1858 г. последовал циркуляр о создании губернского дворянского комитета.

Между тем в правительственных сферах борьба вокруг реформы вступила в решающую фазу. Предложение императора освободить крестьян сверху, не дожидаясь, когда они начнут это делать сами снизу, повисло в воздухе. Честь Александра спас друг его молодости, виленский генерал-губернатор В.И.Назимов, склонивший дворянство северо-западных губерний выступить с инициативой освобождения крестьян. Получив от Назимова желанный адрес, царь мгновенно издал рескрипт, разрешающий помещикам Виленской, Гродненской и Ковенской губерний создать комитет "для улучшения быта владельческих крестьян". 20 ноября 1857 г. его одобрил секретный комитет по крестьянскому делу. Дальше царь сделал совершенно неожиданный ход: сразу после подписания, в течение ночи, рескрипт Назимову был отпечатан типографским способом и на рассвете разослан по губерниям для сведения. Это была нелишняя предосторожность: наутро члены декретного комитета одумались, но было поздно - документ был уже в пути. Спустя две недели, Александр буквально навязал подобный же рескрипт столичным дворянам, использовав для этой цели ходатайства, поданные ими совсем по другому поводу. Так появился рескрипт Санкт-Петербургскому генерал-губернатору П.Н.Игнатьеву от 5 декабря 1857 г.

Потом последовало и вовсе небывалое: оба рескрипта были опубликованы за границей, в газете "Le Nord", которая издавалась в Бельгии с 1855 г. как русский официоз с целью "знакомить Европу с действительным положением России". Еще через месяц оба рескрипта появились на страницах ведомственного "Журнала МВД" с разрешением перепечатки во всех газетах и журналах . Так Александру II удалось, соблюдя внешние приличия в отношениях с дворянством, запустить в ход машину реформы. Роль императора в повороте к реформам была чрезвычайно велика, и он вполне заслужил и монументы (один из них возвышался в Самаре), и прозвание "Освободитель".

Наступил драматический момент в судьбе преобразований. Потрясенное гласностью в столь важном для себя вопросе, поместное дворянство после некоторого замешательства приступило к обсуждению рескриптов, предоставлявших ему право создавать в губерниях комитеты, для разработки проектов реформы по каждой местности. В Самаре дворянское собрание обсуждало царский рескрипт в январе 1858 г., когда помещики съехались на дворянские выборы. К.К.Грот призвал на помощь все свое красноречие, что бы убедить дворян в том особом доверии, которое оказал им государь император, предоставив право самим решить столь важный вопрос, проявить высшее благородство добровольным отказом от собственности на крепостные души. Однако помещики не выказали большого энтузиазма. Более того, собрание решило, что освобождение крестьян от обязательного труда разорительно для помещиков, ибо они остаются без рабочих рук, лишаются доходов. Было ясно, что в губернии освобождение крестьян пойдет отнюдь не просто. Развернулись бурные споры. 6 марта 1858 г. последовал Высочайший рескрипт на имя Оренбургского генерал-губернатора, предписывавший немедленно открыть в Самарской губернии особый комитет под председательством губернского предводителя дворянства и приступить к составлению подробного проекта Положения "Об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян" *. В рескрипте были предложены и главные основания, из которых следовало исходить комитету в его занятиях: 1) за помещиком сохранялось право собственности на всю землю, но крестьянам должна быть оставлена усадебная оседлость, которую они в течение определенного времени должны выкупить;

сверх того подлежало предоставлению в пользование крестьян надлежащее по местным удобствам для обеспечения их быта и выполнения обязанностей перед правительством и помещиком количество земли, за которое они должны платить оброк или отбывать работы помещику: 2) крестьяне должны быть распределены на общества, помещикам же предоставлялась вотчинная полиция; 3) при устройстве будущих отношений помещиков и крестьян должна быть обеспечена надлежащим образом уплата государственных и , земских повинностей и денежных сборов.

Напряженное время сельскохозяйственных работ весны и лета отодвинуло сроки создания дворянского комитета. Его открытие состоялось 25 сентября 1858 г. в зале дворянского собрания. Собравшиеся получили благословение Епископа Самарского и Ставропольского Феофила, присутствовал начальник губернии К.К.Грот, председательствовал губернский предводитель дворянства А.Н.Чемодуров. В комитет вошли: от Самарского уезда - предводитель дворянства, штаб-ротмистр Александр Николаевич Осоргин и губернский секретарь Алексей Григорьевич Лопатин; от Ставропольского - коллежский асессор Иван Дмитриевич Лазарев и отставной ротмистр Александр Ипполитович Сосновский; от Бугульминского - отставной артиллерии прапорщик Дмитрий Николаевич Рычков и надворный советник Степан Петрович Шелашников; от Бугурусланского - уездный предводитель дворянства штаб-ротмистр Иван Петрович Рычков (заместитель председателя) и коллежский советник Дмитрий Алексеевич Кострицын; от Бузулукского - коллежский асессор Борис Петрович Обухов и губернский секретарь Александр Александрович Шишков; от Николаевского - уездный предводитель дворянства поручик Владимир Николаевич Осоргин и отставной капитан Дмитрий Александрович Семенов которого заменил Андрей Сергеевич Карпов); от Новоузенского - коллежский секретарь Александр Дмитриевич Лазарев.

Поскольку губернские комитеты должны были руководствоваться принципами, изложенными в рескриптах 1858 г., правительство назначило своих представителей на правах непременных их членов. В Самару были назначены коллежский секретарь Николай Лаврентьевич Муханов и отставной коллежский советник Юрий Федорович Самарин.

Дворянский род Самариных был издавна и тесно связан с нашим краем. Как землевладельцы Самарины известны со времен Ивана Грозного. Первая запись в хозяйственном архиве Самариных о земельном дарении Троицко-Сергиеву монастырю относятся к 1553 г. В Поволжье к ним отошла часть обширного владения боярина Ф.А.Головина. Эти земли составили два имения - в Самарском и Сызранском уездах. Первое после образования Самарской губернии оказалось в ее составе. В него входили с. Спасское и прилегающие к нему сельца. Самариным принадлежали 542 двора с 2 114 д.м.п. крестьян и 61 д.м.п. дворовых. Имение было крупным: в пользовании крестьян (все - на барщине) было 18 928,5 дес. - по 8,95 дес. на душу, причем крестьянские земли были разбиты на четыре поля. В Сызранском уезде Симбирской губернии Самарины владели (вместе с Пустошкиными) селом Вяэовка и деревней Озерки. Здесь на 93 двора (322 д.м.п.) приходилось 3 183 дес. удобной земли, или 9,88 дес. на душу.

Ю.Ф.Самарин родился в 1819 г. в семье придворных вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Отец его, Федор Васильевич, имел чин шталмейстера и пользовался особым расположением царствующего дома, о чем свидетельствует тот факт, что восприемниками его первенца Юрия были сама Мария Федоровна и ее сын император Александр I. Как многие отпрыски богатых и родовитых дворянских семей, Ю.Самарин окончил курс в Московском университете по философскому факультету, после чего выступил на магистерском диспуте с диссертацией о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче.

Поступив на службу, Самарин прошел путь, схожий с началом карьеры Грота: секретарь I Департамента сената, делопроизводитель комиссии МВД в Риге по делам городского управления. После опрометчивых "Писем из Риги", в которых Самарин нелестно отзывался о прибалтийских немцах и предлагал правительству использовать дружественные России силы латышей и эстов, против него было начато судебное преследование, закончившееся 10-дневным заключением в крепость. Император Николай I вызвал к себе молодого патриота и лично убедился в его благонамеренности, после чего Самарин служил некоторое время в канцелярии киевского генерал-губернатора Бибикова, а в 1853 г. вышел в отставку и поселился в деревне. Вскоре он становится одним из наиболее ярких публицистов славянофильского лагеря. Его сочинение об освобождении крестьян в Пруссии публикует журнал "Сельское благоустройство". Формально причиной отставки была, вероятно, смерть отца и необходимость заняться обширным и разветвленным хозяйством в имениях, но осведомленные современники писали потом, что Ю.Ф.Самарин был сослан "по козням врагов освобождения крестьян" в Самару и отдан там "под надзор губернатора". Для только что вступившего в должность К.К.Грота это была сущая находка. Он тотчас же сблизился с опальным публицистом и привлек его к разработке крестьянского вопроса во вверенной ему губернии. Так судьба свела в Самаре двух выдающихся деятелей эпохи освобождения крестьян, что превратило губернию и дворянский комитет, здесь образованный, в явления общероссийского значения. Под влиянием Самарина губернатор Грот, по мнению П.П.Семенова-Тян-Шанского, "сделался едва ли не лучшим исполнителем царской воли изо всех губернаторов империи".

Самарский комитет по улучшению быта помещичьих крестьян приступил к регулярным занятиям 26 сентября 1858 г. Состав его был воспринят Самариным с энтузиазмом: по его словам, по крайней мере половина членов комитета придерживалась освобождения с достаточным наделом земли. Вскоре, однако, ему пришлось испытать разочарование. Уже первое заседание показало, что комитет распадается на две неравные партии - сторонников либеральных условий освобождения и т.н. ярых крепостников, и Ю.Ф.Самарин возглавил либеральное меньшинство. И столкнулся с большинством комитета уже при обсуждении регламента (устава). Он настоял на том, чтобы все возражения и особые мнения представлялись в письменном виде и приобщались к журналу заседаний, благодаря чему мы имеем теперь возможность ознакомиться с этими важными документами в архиве.

Борьба вокруг проекта реформы в Самарском комитете обострилась до крайности. Вокруг Самарина сплотились лидеры либерального меньшинства - А.А.Шишков и Д.Н.Рычков. С последним у Самарина установились особенно теплые отношения. На заседаниях происходили бурные сцены, участники прений переходили на брань и угрозы, да были подчас несдержанны, вплоть до потасовок. В связи с обсуждением важнейшего вопроса Я о повинностях Шелашников обвинил Самарина в стеснении помещиков. Самарина исходил из убеждения в том, что нельзя допустить ухудшения жизни крестьян: "Нам предстоит улучшить быт крестьян настолько, насколько это возможно без разорения помещиков". Поэтому он отвергал "принцип ренты" при составлении проекта закона о барщине и оброке, доказывал, что "улучшение хозяйственного быта крестьян предполагает непременное жертвование со стороны помещиков, а именно: облегчение в повинностях и преимущественно в обязательной работе или барщине. При этом, разумеется, само собою, что делая уступку в повинностях, помещики должны сделать ее чистосердечно, без задней мысли вознаградить себя".

Возмущенные оппоненты Самарина призвали на помощь своих сторонников из уездов. Самарин обзавелся телохранителями, несколько дней не решался выходить из дому, носил в кармане револьвер. Наконец, последовали вызовы на дуэль. Друзья Самарина заявили, что тоже будут драться с его обидчиками. Усмирять разбушевавшийся комитет приезжал Оренбургский генерал-губернатор Н.Катенин. Некоторые его члены были вынуждены извиниться, остальные дали слово не доводить дело до столкновений. Дуэли не состоялись, но споры продолжались на всем протяжении занятий комитета.

Долгое время отечественная историография исходила из ленинской оценки фракционной борьбы в помещичьей среде как исключительно борьбы из-за меры и формы уступок крестьянству. Оценка эта не лишена оснований, но не отражает всех нюансов , ожесточенной полемики тех лет, а потому неизбежно обедняет историческую реальность, загоняет ее в жесткие рамки социологической схемы. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что принципиально вопрос о необходимости освобождения от крепостной, т.е. личной, зависимости вообще не вызвал дискуссий. Считать это следствием страха дворянства перед крестьянским движением было бы большим преувеличением, ибо серьезного подъема этого движения накануне реформы не наблюдалось. Масса крестьянского люда затаила дыхание, впитывая слухи о близкой воле, и все пристальнее всматривалась в своих господ. Местные "сельские хозяева" неизбежно были консервативнее тех, кто вращался вблизи правительства, испытывая пиетет перед модными идеями, привыкая мыслить общегосударственными масштабами. В провинции практичнее смотрели на жизнь. Безоговорочно приняв необходимость выполнить царскую волю, местные помещики в своих губернских комитетах вскоре почувствовали, что за всем этим последует пенная ломка уклада жизни. Это страшило, вызывало протест, порождало резкие столкновения.

В Самарском комитете ожесточенным оказался спор Ю.Самарина с И.Рычковым о праве помещика переводить дворовых в крестьянское состояние. Самарин указывал на пагубность такого перевода, ибо между крестьянами и дворовыми разверзлась пропасть взаимного отчуждения и даже вражды: "Дворовые вообще презирают крестьян и почти всегда готовы служить орудиями помещичьего произвола, а крестьяне не терпят дворовых и называют их дармоедами и белоручками...", к тому же "нельзя в двадцать четыре часа камердинера, умеющего только чистить сапоги и подавать трубку, для которого сюртук или фрак с барского плеча, чай по утрам и вечерам сделались потребностью, поворотить в пахаря". Рычков же считал дворовых вполне готовыми к крестьянствованию, так как многие из них владели усадьбами и огородами. Дворовые, по его мнению, "не только не возбуждают к себе ненависти в крестьянах и не были орудиями помещичьего произвола, а напротив, всегда пользовались и будут пользоваться полным доверием и уважением крестьян, которые привыкли при всех случаях обращаться за советами к дворовым людям..." Рычков стремился доказать, что "большая часть помещичьей дворни создавалась не по прихоти помещиков, а по необходимости в хозяйстве". Посему дворовые, взятые в свое время от сохи, будут хорошими крестьянами. Однако факты, приведенные Самариным, свидетельствовали об обратном: по самым точным справкам, в его имении за 50 лет только два человека из дворовых взяли себе жен из деревень и только один крестьянин женил своего сына на дворовой девушке, причем последний брак оказался несчастным, женщина не смогла ужиться в крестьянском быту, и дело едва не дошло до убийства. Опыт добровольного перехода дворовых в крестьянство в самаринском имении также дал плачевные результаты. Если отвлечься от конкретно-политических и экономических разногласий, стоящих за этим спором, возникает общий вопрос - о способности к хозяйствованию на земле людей, далеких от крестьянского образа жизни. Наиболее разумные из наших предков отвечали на этот вопрос отрицательно.

Споры вокруг экономических вопросов освобождения крестьян (размер надела, сумма выкупа, условия индивидуального выкупа надельной земли и т.п.) отразили боязнь их участников допустить как урон помещичьему хозяйству, так и "язву пролетариата в среде крестьян. Поэтому была поддержана мысль Самарина о преимуществах пообщинного выкупа перед индивидуальным, хотя и осознавалась опасность "корпоративного духа" общины, способной противопоставить себя помещику. Консерваторы считали, что за общиной нужен глаз да глаз. "Что такое мир? - восклицал их лидер И.Рычков. Несамостоятельная толпа, управляемая небольшим количеством влиятельных лиц богатых или буйных, и не только существующая надзором помещика, но даже понуждаемая к радению о собственном хозяйстве. Откажись помещик от этой толпы и предоставь ее самой себе, через два или три года она будет нищая, пьяная и конечно не только не будет иметь никакой возможности уплачивать помещику оброку, но едва ли уплатит государственные подати". Либералы славянофильского толка видели в общине один из основных устоев жизни народа и одновременно лучшую форму обеспечения его хозяйственной будущности, гарантирующую своевременное внесение выкупа за землю.

Основному принципу реформы, как его понимали прогрессивные реформаторы, должно было соответствовать и наделение крестьян землей. "Для разрешения вопроса, какое именно количество десятин может обеспечить крестьянам в различных местностях губернии (Средства к существованию и к уплате податей), самое лучшее основание представляет тот порядок вещей, который существует теперь в большей части помещичьих имений" - считал Самарин. Тот же принцип лежал в основе его предложения, вызвавшего удивление даже у консервативных оппонентов кажущейся жестокостью - обеспечить взыскание возможной оброчной недоимки продажей рекрутских квитанций. Но прежде чем обвинить автора предложения в поддержке торговли людьми, следует вспомнить, что продажа рекрутской квитанции была предложена взамен конфискации крестьянской земли в пользу помещика. К тому же Самарин наверняка имел сведения о грядущей военной реформе и отмене рекрутской системы, так как вел активную переписку с членами от правительства других губернских комитетов, в том числе с видным реформатором князем В.А.Черкасским (Тула) и общественным деятелем А.И.Кошелевым (Рязань). В конце декабря 1858 г. они встречались лично.

Разногласия в самарском комитете были существенными и привели к составлению двух разных проектов реформы. В деталях они мало отличались друг от друга (6 или 7 полос, на которые следовало поделить губернию для определения размера надела, 23 или 25 рублей с десятины в качестве выкупной суммы и т.п.). Но большинство (во главе с И.Рычковым) и меньшинство (во главе с Самариным) по-разному смотрели на пореформенную судьбу самарской деревни. Первые ставили в центр аграрных отношений помещика, чье хозяйство представлялось им стержнем всего аграрного развития, а роль крестьянского двора считали сугубо вспомогательной. Вторые допускали самостоятельное хозяйственное значение крестьянина наряду с помещиком, т.е. по сути, были сторонниками биполярного аграрного строя. И при всех экивоках правительства (особенно после смерти руководителя Редакционных комиссий Я.И.Ростовцева) в сторону первых, победителями все же следует считать вторых, в решающий момент поддержанных императором Александром Освободителем. 4 декабря 1858 г. правительство приняло новую программу, направленную на создание общерусского проекта. 16 мая 1859 г. Самарина отозвали в столицу, где ему была предложена роль эксперта Редакционных комиссий. Ему не пришлось быть очевидцем объявления воли в своем имении, но именно из-под его пера вышел первоначальный текст Манифеста 19 февраля, правленый затем митрополитом Филаретом.

Напряжение ожидания усиливалось. 4 марта 1861 г. газета "Самарские губернские ведомости" не выдержала: "Мы теперь живем в такую эпоху: вся Россия ждет с нетерпением вести о крестьянском деле. Мы со своей стороны поспешили осведомиться о настоящем положении крестьянского вопроса и узнали из достоверного источника, что это многознаменательное для всей России дело приводится к окончанию. На это важное народное дело потребовались продолжительные ежедневные обсуждения в высших государственных установлениях. Обсуждения эти приближаются к концу и можно надеяться, что в седьмой год царствования Александра II, в предстоящие дни молитвы и поста свершится давно ожидаемое народное событие".

10 марта 1861 г. в восьмом часу утра в Самару прибыл флигель-адъютант Его Величества будущий знаменитый генерал И.В.Гурко, имевший при себе текст Всемилостивейшего Манифеста. В тот же день на улицах и площадях были расклеены объявления о предстоящей назавтра церемонии чтения Манифеста и благодарственного молебна во всех храмах города. В субботу 11 марта колокола Вознесенского собора торжественным благовестом возвестили жителям Самары о великом событии. Храм был полон народу: "Народ и дворяне, граждане и чиновники находились уже в храме, служащее сословие, явившееся в мундирных кафтанах, на этот раз представляло не тот официальный элемент, который напоминает о своем присутствии в обычные торжественные дни... Прочтен Манифест, внимательно всеми выслушанный, и тотчас началась благо дарственная молитва Господу за Императора Александра II и за успех великого дела". Редакция губернских ведомостей сообщила подписчикам, что она временно прекращает печатание неофициальной части газеты, так как сотрудники и вся газетная площадь будут заняты публикацией документов реформы. Началась самая грандиозная со времен Петра Великого эпоха преобразований.

Весть о воле пошла гулять по губернии. Со священным трепетом встречали мужики курьеров с текстом Манифеста и Положений, охотно сопровождали их в неблизких поездках. Что услышали крестьяне с амвонов сельских храмов? "Божиим провидением и священным законом престолонаследия были призваны на прародительский всероссийский престол, в соответствие сему призванию мы положили в роле своем обет обнимать нашею царскою любовью всех наших верноподданных всякого звания и состояния, от благородно владеющего мечом на защиту Отечества до скромно работающего ремесленным орудием, от проходящего высшую службу государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом".

"Самому дворянству предоставили мы, по собственному вызову его, составить предположения о новом устройстве быта крестьян, причем дворянам предлежало ограничить свои права на крестьян и подъять трудности преобразования не без уменьшения своих выгод. И доверие наше оправдалось... дворянство добровольно отказалось от права на личность крепостных людей... крепостные люди получат в свое время полные права свободных сельских обывателей... Помещики предоставляют крестьянам, за установленные повинности, в постоянное пользование усадебную их оседлость и сверх того, для обеспечения быта их и исполнения обязанностей их пред правительством, определенное в положениях количество полевой земли и других угодий... крестьяне за сие обязаны исполнять в пользу помещиков определенные в положениях повинности. В сем состоянии, которое есть переходное, крестьяне именуются временнообязанными... С приобретением в собственность определенного количества земли крестьяне освобождаются от обязанностей к помещикам по выкупленной земле и вступят в решительное состояние свободных крестьян-собственников. Полагаемся на здравый смысл нашего народа... по закону христианскому всякая душа должна повиноваться властям предержащим (Рим.ХШ,I), воздавать всем должное, и в особенности кому должно, урок, дань, страх, честь (7)... Было бы противно всякой справедливости пользоваться от помещиков землею и не нести за сие соответствующей повинности... С надеждою ожидаем, что крепостные люди при открывающейся для них новой будущности поймут и с благодарностью примут важное пожертвование, сделанное благородным дворянством для улучшения их быта... Осени себя крестным знамением, православный народ, призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного".

Далее следовало чтение Положений. Первые же слова Общего Положения приводили неискушенную в юридических тонкостях, но крепкую в защите своих интересов крестьянскую аудиторию в замешательство: "Крепостное право на крестьян, водворенных в помещичьих имениях, и на дворовых людей отменяется навсегда... Помещики, сохраняя право собственности на все принадлежащие им земли, предоставляют в постоянное пользование крестьян" земельный надел, от чего возникают "обязательные поземельные отношения" (мало чем отличающиеся от барщины и оброка). Избавиться от них крестьянин мог, либо заплатив выкуп за землю, либо отказавшись от надела, либо переходом в другие сословия.

Да в чем же воля? В чем улучшение крестьянского быта? В добровольном отказе от оного? От такой страшной мысли рука сама тянулась совершить крестное знамение: свят, свят, чур меня.

Дальше вроде опять хорошо сказано: Крестьяне получают право "производить свободную торговлю", "отлучаться от места жительства", "поступать на службу", "приобретать в собственность недвижимые и движимые имущества" и т.д. Но главное - земля. Замысловатая выкупная операция не волнует пока так, как земля: сколько, какая, где? Вместе с другими великорусскими губерниями Самарская в составе Бугульминского, Бугурусланского, Бузулукского, Самарского, Ставропольского и северной части Николаевского уездов была отнесена ко второй (черноземной) полосе, где в зависимости от местности устанавливался высший надел на душу от 2 дес. 1800 кв.саж. до 6 дес. В третьем (степной) полосе, куда были отнесены Новоузенский и часть Николаевского уездов, вводился указной надел для каждой из пяти местностей. Если во второй полосе размер надела колебался от низшего до высшего (низший составлял одну треть высшего), то указной надел степной полосы был фиксированным от 6 дес. в первой местности до 12 дес. - в пятой. По добровольному соглашению помещика и крестьянина надел мог быть определен в одну четверть от высшего - так называемый дарственный надел. С момента выхода на "дар" всякая зависимость крестьянина от помещика прерывалась. Дореформенные наделы зачастую были меньше установленного максимального уровня, а поскольку помещик обязан был прирезать земли лишь в том случае, когда наделы не достигали минимума, то фактически крестьяне лишались прирезки.

В 1857 г. началась подготовка реформы удельной деревни. После четырех лет строго засекреченных работ 5 марта 1861 г. вышел царский указ, но еще три года продолжалось обсуждение способов наделения землей и организации ее выкупа. Нельзя было ставить удельных крестьян в худшие, по сравнению с владельческими, условия. К тому же польское восстание 1863 г. вынудило правительство провести там принцип обязательного выкупа; Наконец, решили оставить без изменений дореформенный надел, а в случае, если он не достигал максимума, делать прирезку из фонда запасной земли. Излишки, оказавшиеся у многих, было решено оставить крестьянам во временное пользование на 20 лет - "за существующую повинность". 26 июня 1863 г. император утвердил "Положение о крестьянах, водворенных на землях имений государевых, дворцовых, удельных". Оно предусматривало: обязательный выкуп земли крестьянами, никаких добровольных соглашений с земельным собственником (как в помещичьей деревне) - повсюду обязательные и точно установленные нормы выкупа, никаких денежных доплат Уделу, дарственных наделов и т.п. Удельное ведомство учло таким образом все минусы Положений 19 февраля, приведшие к отказам помещичьих крестьян подписывать уставные грамоты, выходить на выкуп, требованиям дарственного надела. Последний казался настолько привлекательным, что и удельные крестьяне требовали предоставить им 6 дес. дарственного надела. Так, крестьяне деревень Каменки и Малой Таволожки Николаевского уезда отказались платить выкупные платежи, ссылаясь на неурожаи. На их просьбы о дарственном наделе пришел отказ, ибо по указу 5 марта "дар" им не полагался. Подобные просьбы поступали от крестьян сел Крестовые Городищи, Кайбель, Хрящевка, Красный Яр Ставропольского уезда и в 70-е годы, но все они остались без удовлетворения.

Удельная реформа предусматривалась в два этапа: в течение двух лет - введение уставных грамот (выкупных актов); затем - разверстание земель и отвод наделов. Как оказалось в ходе реализации реформы, реальный надел удельных крестьян существенно превышал установленную законом высшую норму практически во всех уездах, в Ставропольском - почти вдвое, в Новоузенском - и того более (реальный надел составляла 22 дес., а высший указной - 10). Крестьяне осознали очевидные невыгоды реформы и сопротивлялись введению уставных грамот. К декабрю 1864 г. по всей губернии их было введено лишь 68%, а реформа растянулась на десятилетия.

Последним аккордом в преобразовании быта крестьян была реформа государственной деревни. Указ 5 марта 1861 г. содержал поручение Министерству госимуществ разработать правила применения Положений 19 февраля 1861 г. к государственным крестьянам. Известный историк государственной деревни Н.М.Дружинин считал этот шаг правительства вынужденным, ибо различия в правах крестьян могли вызвать недовольство. Разработка соответствующего законопроекта была задержана ожесточенными спорами в Главном комитете - об устройстве сельских состояний и в Государственном совете - о юридической природе землевладения государственных крестьян. Проект министра М.Н.Муравьва встретил возражения со стороны министра Двора В.Ф.Адлерберга. Александр II утвердил мнение большинства Государственного совета, считавшего землю собственности казны Созданная комиссия под руководством сенатора Гана выработала общее и два местных положения, а также положение о выкупе на основе капитализации оброка из 5%, рассрочкой платежей от 10 до 49 лет. 18 января 1866 г. царь утвердил передачу государственных крестьян в ведение уже развернутых повсюду губернских по крестьянским делам присутствий. Теперь все разряды крестьян были уравнены в управлении. Дело это завершилось к началу ноября 1866 г. В ходе его крестьяне нередко выражали благодарность чиновникам министерства госимуществ за заботу и попечение об их нуждах. Такие благодарственные приговоры поступили в министерство от 12 волостей Бузулукского уезда.

24 ноября 1866 года реформа государственной деревни вступила в новую фазу. Утверждается закон "О поземельном устройстве государственных крестьян в 36 губерниях". Все земли (кроме лесов), состоявшие в пользовании крестьянских обществ, передавались им во владение, но не свыше 8 дес. в малоземельных губерниях и 15 - в многоземельных. Каждой общине выдавалась владенная запись, после чего никаких прирезок на прибылые души не могло быть. Крестьяне должны были платить оброчную подать и лесной налог (если в состав надела входил лес). Получить землю в полную собственность и полностью освободиться от оброчной подати можно было единовременным взносом капитализированного оброка. Выдача владенных записей в Самарской губернии затянулась до начала 80-х гг. Оброчная подать здесь составляла 3 руб. 84 коп. с души. Крестьяне получили 33 тыс.дес. леса, размеры душевых наделов колебались от 7,2 до 15,9 дес. В южных уездах, как более многоземельных наделы были более значительными. Таким образом, в государственной деревне, в отличие от удельной, был реализован принцип крестьянской собственности, включавший лишь владение и пользование землей.

Эпоха реформ охватила все общественное здание России. На первое место по значимости для провинции должна быть поставлена земская реформа. Самарское общество имело отношение к предыстории этого славного дела благодаря записке Ю.Ф.Самарина и Л.Б.Тургенева в комиссию, руководимую министром внутренних дел П.А.Валуевым. В ней весьма осторожно излагались возможные основания земских учреждений, которые мыслились как сословные уездные и губернские собрания в присутствии правительственных комиссаров с правом протеста. Споры в Валуевской комиссии затянулись, что вызвало раздражение императора. В ноябре 1863 г. он жестко потребовал, чтобы "дело это непременно было окончено до 1 января 1864 г."

По предложению от 12 июня 1864 г. в Самаре был создан Временный губернский комитет, начавший подготовительную работу по созданию земских органов. В его состав входили губернатор Н.П.Мансуров (председатель), губернский предводитель дворянства Б.П.Обухов, вице-губернатор С.П.Ушаков, председатель казенной палаты Н.А.Нащокин, управляющий палатой государственных имуществ И.И.Сумароков, управляющий удельной конторой П.А.Рихтер, члены губернского по крестьянским делам присутствия АИ.Сосновский и В.К.Луцкий, губернский прокурор Д.С.Синеоков-Андреевский, самарский уездный предводитель дворянства В.И.Чарыков, исправляющий дела городского головы купец Е.Н.Шихобалов. Выборы гласных показали, что земский устав не вызвал воодушевления у местных дворян. На выборы их явилось лишь 17,4%, даже у горожан и духовенства показатель был существенно выше - соответственно 24,7% и 38,3%. "Устав о земских собраниях произвел самый ничтожный эффект", - писал из Самары сыну Д.Н.Рычков. Друг и соратник Ю.Ф.Самарина по словесным баталиям в дворянском комитете сожалел об упадке роли дворянства в связи с земским законодательством. Реакция большинства помещиков на идею этого всесословного института была, вероятно, еще более негативной.

Иначе отнеслись к делу крестьяне. Они с воодушевлением восприняли идею выборов своих представителей, хотя зачастую не понимали самого замысла правительства. Характерен в этом отношении диалог, помещенный в местной газете. Крестьянин - участник земских выборов восхищается обстановкой выборов, наплывом народа. Не сумев ответить на вопрос, для какой цели выбраны гласные, он тем не менее с надеждой заключил:

"- А вот и хорошо, что мы избрали людей все хороших и умных.

- Да как вы выбирали людей хороших и умных, когда не знали кого и куда выбираете?

- Да так, на всякий случай, думали, что авось и пригодится".

Процент явившихся на выборы крестьян оказался наивысшим - 78,1%, более того, на их долю приходилось 213 гласных их 401 по губернии, что составило 54,6%. Дворянских же представителей было 103, или 25,8%. В интересах последних были внесены коррективы3 в размер имущественного ценза: в Ставропольском уезде, где преобладали средние и мелкие имения, он был понижен с 350 до 250 дес., а в Новоузенском, с его крупными крестьянско-купеческими запашками, повышен до 650 дес. Тем не менее, Новоузенское земство оказалось самым неуправляемым из земств Самарской губернии.

Учредительное земское губернское собрание открылось 28 февраля 1865 г. в 14 часов в обширном зале дома Шелашникова на углу улиц Казанской и Воскресенской. По сообщению очевидца, "Стечение народа было огромное. По наружности собрание не отличалось официальным видом. Все были в будничных костюмах и только председатель собрания был неизменно во фраке". Сословный состав собрания был следующим: дворян 38, что составило 55%, крестьян - 17 (25%), .купцов - 7 (10,5%), священников - 4 (6%), ,- колонистов - 2 (3%), чиновников - 1 (1%). Вступительную речь произнес губернатор: "По приведению в действие Положения о земских учреждениях Самарская губерния, как и во многих, впрочем, делах, опередила прочие губернии. Вам выпал славный жребий начать великое дело, все взоры обращены на Самару... я горжусь вместе с вами, что сего числа открываю первое губернское земское собрание в Империи". Он объявил собрание открытым. Председательствовал губернский предводитель дворянства. Архимандрит Серапион отслужил благодарственный молебен, благословил собравшихся иконой Знамения Божьей Матери и произнес напутственное слово. Затем была принята присяга гласных и началась работа.

На первом заседании прозвучало взволнованное выступление гласного от Самарского уезда А.А.Шишкова о тревожном положении с народным продовольствием. Шишков к тому времени уже сделался известен своей гневной запиской в Самарское уездное собрание, где он уличал председателя собрания В.И.Чарыкова и губернатора в стремления навязать свою волю собранию.

Первая сессия продлилась до 14 марта. В ходе ее прозвучали почти все вопросы, составившие затем стержень деятельности земства. В очерке земского хозяйства, написанном Б.П.Обуховым (к сожалению, утраченном), была дана максимально полная и объективная оценка положения: "Мы становимся хозяевами своего добра; но вступаем в наши владения с таким чувством, с каким богатый наследник входит в свое запущенное наследие. Все кругом ветхо, все требует обновления".

Были затронуты вопросы о народном образовании и здравии, земском губернском банке и его уездных отделениях, сберегательных кассах для крестьян, об общественном призрении, ветеринарии, о натуральных повинностях и обложении, заслушаны записки Шишкова о создании специальной школы для учителей и о воскресных школах; священника Грекулова - о народном образовании и о борьбе с пьянством; доктора Укке о необходимости участковой медицины, института повивальных бабок и оспопрививания. Специально слушался вопрос о статистике. Было решено собрать сведения о числе школ и учителей, о ходе народного образования и материальных нуждах инородных школ, о разных имуществах губернии. Таким образом, самарская земская статистика, признанная лучшей в России, начиналась со школьной и оценочной.

Исполнительным органом стала губернская земская управа. Председателем ее был избран Л.Б.Тургенев (Обухов отказался, несмотря на долгие уговоры). Членами первого состава управы стали Н.П.Янишевский, М.М.Наумов, А.И.Сосновский, Ф.Ф.Микулин, М.Н.Осыко, Н.Д.Щеткин. На баллотировку было выдвинуто несколько крестьян, но они, за исключением Осыко, отказались "за неспособностью".

Ход земской реформы в Самаре был в центре внимания правительства, ибо это был первый опыт. Б.П.Обухов направил телеграмму министру внутренних дел: "Могу чудо сотворить, что Самарская губерния оправдала доверие Вашего Высокопревосходительства при назначении ее ранее прочих для выполнения воли государя императора". Министр с облегчением начертил на бланке телеграммы: "Слава Богу".

Первое земское собрание состоялось 28 декабря 1865 г. Губернатором к этому времени был уже Б.П.Обухов, а председателем губернского собрания, после отказа исправлявшего должность губернского предводителя дворянства В.И.Чарыкова, был назначен по высочайшему повелению Ю.Ф.Самарин. Так оба автора записки в Валуевскую комиссию заняли ключевые должности в Самарском земстве. Блестящий публицист, великолепный оратор и энергичный руководитель, Ю.Ф.Самарин оставил яркий след в истории самарского земства, о чем с благодарностью писал позднее не менее достойный продолжатель его дела П.В.Алабин.

С крестьянской реформой неразрывно была связана задача преобразования судебной системы. Помещичье право вотчинной полиции отходило в область предания, старая судебная система, перегруженная бумажной волокитой, разъеденная ржой коррупции, нуждалась в немедленной реформе. Поэтому работы в этом направлении начались одновременно с подготовкой отмены крепостного права. Первой ласточкой грядущей судебной реформы стало введение в 1860 г. должности судебного следователя. Инициатором этой меры был статс-секретарь Государственного совета С.И.Зарудный, специально командированный в Европу для изучения законодательства и практики Запада. Он же руководил и комиссией по выработке новых судебных уставов, утвержденных императором 20 ноября 1864 г.

В Самаре новый суд появился спустя шесть лет. По предложению министра юстиции Государственный совет постановил ввести уставы от 20 ноября 1864 г. в округе Казанской судебной палаты, в который вошли губернии Казанская, Симбирская и Самарская (без Новоузенского уезда, который в 1870 г. был отнесен к округу Саратовской судебной палаты вместе с губерниями Саратовской, Пензенской и Тамбовской). Это означало, что упразднялась должность губернского прокурора и прекращалось ее финансирование.

25 ноября 1870 г. в первом часу пополудни состоялось торжественное открытие самарского окружного суда. В присутствии губернатора и высших чиновников, представителей сословий, земства и публики документы об открытии суда, указ и приказы о назначениях зачитал старший председатель Казанской судебной палаты, тайный советник и сенатор князь М.Н.Шаховской. Он сказал речь, затем судейские чиновники принесли присягу и отстояли благодарственный молебен, который служил (ввиду болезни Преосвященного Герасима) архимандрит Владимир. Торжество проходило в здании окружного суда, которое, по описанию современника, "как по наружному его виду, так и внутреннему расположению, производит самое приятное впечатление. Зал уголовного отделения, бывший местом собрания публики, достаточно обширен, сух и хорошо освещен большими и частыми одно от другого окнами... В залы суда ведут широкие каменные лестницы с обширными площадками... По месту положения здание окружного суд; занимает центр самой населенной части города, выходя главным фасадам на лучшую городе площадь". В четыре часа пополудни в зале Дворянского дома был дан обед по подписке с участием дворян, купцов, чиновников. В качестве почетных гостей были князь М.Н.Шаховской, председатель нового суда Н.М.Окулов, первый прокурор новой формации А.А.Головинский и другие. Звучали заздравные тосты государю императору и всей августейшей семье, несколько раз по требованию собравшихся исполнялся государственный гимн...

Новый суд вызвал живейший интерес в местном обществе. На процессы ходили, как на спектакли. Особенно привлекали яркие речи адвокатов - присяжных поверенные впервые публично заговоривших о сложном внутреннем мире человека, о личностных мотивах преступающих закон, о долге перед обществом и т.п. Первая коллегия присяжных поверенных включала десять человек: М.М.Шошин, Л.Н.Ященко, П.А.Павловски Е.А.Тимрот, В.С.Мамышев, В.Н.Марков, Л.О.Косинский, В.Д.Колпаков, Н.И.Каменский, С.И.Богословский.

Первое публичное разбирательство с присяжными заседателями состоялось февраля 1871 г. Это было дело временноотпускного рядового К.А.Субботина, преданного суду за проживание с чужим видом на жительство. Вердикт присяжных по главном вопросу был оправдательным, по второстепенному - обвинительным, но со снисхождением по обстоятельствам дела. Наказание подсудимому было назначено в 4 мес. тюремного заключения либо 40 ударов розгами. В первый состав суда присяжных входили представители всех сословий: крестьяне М.Я.Анисймов, Г.Т.Скороходов, Ф.М.Суворов мещане А.Ф.Кротков, Е.М.Овсянников, Н.П.Добромыслов, купец В.М.Грошев, коллежский регистратор А.А.Розов, коллежский секретарь П.К.Попов, коллежские советник М.С.Муратов и И.С.Меридиев, действительный статский советник П.А.Рихтер. Поел краткого наставления священника, присяжные произнесли вслед за ним: "Обещаю, клянусь всемогущим Богом пред святым Его Евангелием и Животворящем Крестом в том, что по делу, по которому я избран присяжным заседателем, приложу всю силу разумения моего к тщательному рассмотрению как обстоятельств, уличающих подсудимого, так обстоятельств, его оправдывающих, и подам решительный голос согласно с тем, что увижу и услышу на суде, по сущей правде и убеждению моей совести, не оправдывая виновного и не осуждая невинного, памятуя, что я во всем этом должен дать ответ пред законе и пред Богом на страшном Суде Его. В удостоверение сего целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь". Затем, поцеловав крест, добавили: "Клянусь". П.А.Рихтер, как лютеранин, произносил присягу вслед за председателем по тому же тексту.

Председатель суда Н.М.Окулов, разъясняя права и обязанности присяжных объявил им: "Вы первые избранники народа, люди земства. Власть суда есть власть немаловажная. Она передана вам державною властью и составляет собственно власть царя. Вы являете собою не самих себя, в вас сосредоточилась власть всех; будучи частью народа, вы принесли сюда его совесть, его убеждение и сотворите суд его именем... Все что вы ни скажете, только бы нисходило оно из вашей совести, будет гласом народа, гласом Божиим. Ваш приговор есть народное правосудие". В просторном зале, вмещавшее не менее двухсот человек публики, каждое слово звучало весомо, было исполнено особого смысла и значения.

В речи защитника М.М.Шошина имелся не менее знаменательный поворот. Он указал самарским присяжным на Англию, родоначальницу суда присяжных, чье уголовное право содержит постановления "прежнего времени, которые несогласны с требование современного общественного мнения страны". Английские присяжные, как представители общественной совести, не решаются "произнести обвинительного вердикта в том случае, когда законные последствия этого приговора не согласны с требованиями племенного понятия о справедливости". Шошин пожелал самарским присяжным усвоить Мазанный обычай" и был совершенно прав, ибо для русского суда проблема "авгиевых Конюшен" законодательства была еще острее: действовали даже некоторые нормы Соборного уложения 1649 г. После систематизации русского права, проведенной графом М.М.Сперанским, по словам замечательного русского юриста А.Ф.Кони, "бессвязное собрание самых разновременных постановлений, механически сливших воедино Уложение царя Алексея Михайловича, указы Петра, и, как выразился в 1835 г. Государственный совет, "виды правительства", обнародованные в 1784, 1796, 1823 годах" 56.

Важные перемены произошли в городском самоуправлении. До начала 70-х годов XIX в. оно строилось на основе "Жалованной грамоты городам" Екатерины II. В 40-е гг. началась подготовительная работа по преобразованию этой сферы местного управления. В апреле 1870 г. Государственный совет на заседании департаментов Законов, Государственной экономии. Гражданских и Духовных дел рассмотрел окончательный вариант Городового положения. 16 июня 1870 г. оно было подписано императором. Городская дума обретала всесословный характер. Гласные избирались по трем куриям - по 24 человека от каждой. Право голоса было ограничено имущественным цензом, который определялся по оценочному сбору с недвижимых имуществ. Основная масса избирателей в Самаре составила третью курию - 2 625 человек. В первой курии были крупнейшие купеческие фамилии, состоятельные владельцы недвижимости - 88 человек, однако они избирали равное с третьей курией число гласных. В целом же избирательные права получили всего 9% самарцев. Активность избирателей также была невысока - в 1871 г. она составила всего 7,4%. В других городах империи этот показатель достигал подчас 50% и более.

Открытие Городской думы состоялось 3 февраля 1871 г. В Дом Самарского городского общества собрались гласные для выборов на городские должности. Перед открытием был отслужен благодарственный молебен, и гласные были приведены к присяге в соответствии со статьей 96 Городового Положения 1870 г. С речью к собравшимся обратился начальник губернии, который "выразил уверенность, что избрание в должности городского общественного управления падет на лиц, вполне отвечающих требуемым для этого условиям по нравственному и беспристрастному сознанию избирателей". Председательствовал купец I гильдии Василий Ефимович Буреев. Ему предстояло стать и первым Городским головой Самары. В члены городской управы прошли по большинству голосов купец II гильдии Василий Павлович Горинов, потомственный почетный гражданин (заступающий городского голову при его отсутствии) Федор Дмитриевич Щеткин, коллежский асессор Николай Иванович Эссен, мещанин Сергей Трофимович Колпаков.

Городская управа занималась вопросами транспорта, освещения, отопления, канализации, мощением улиц, набережных, тротуаров, сооружением мостов, заведовала школьным, медицинским, благотворительными делами, регулировала порядок торговли, городского кредита, занималась сбором необходимых для Думы сведений об имущественном положении подведомственных ей отраслей хозяйства. Городской голова сочетал в своей компетенции распорядительные и исполнительные функции. По росписи штата управы на 1873г. в нем состояли: архитектор, землемер и 2 чертежника в техническом отделении, бухгалтер и два писца в денежном отделении, три столоначальника, семь писцов, регистратор, экзекутор и пять рассыльных - в хозяйственном.

Управа сосредоточила своих руках всю хозяйственную часть города. Она инициировала многие постановления думы, в том числе и обязательные. Примером таких постановлений могут служить разрешение на поливку дворов и улиц только с 10 часов утр до 3 часов пополудни, предписание (в 1890 г.) "в предупреждение несчастных случаев от беспорядочной езды по городу" ездить только по правой стороне мостовой, а движение, на верблюдах прекращать после 7 часов утра, о порядке торговли тушами свиней, отправляемых в другие города и в столицы (1887 г.), о запрещении торговли сеном и дровами за пределами Полицейской площади (1890 г.), о запрещении торговли спиртным напитками в праздники и выходные дни. Санитарного состояния города касались постановления о содержании помойных ям и отхожих мест, о хранении скоропортящихся продуктов, о противоэпидемических мерах. Регулировалось движение обозов с хлебов запрещалось выпускать на улицу свиней, в целях укрепления общественной нравственности запрещались в трактирах игры в домино, бикс и горку. Много внимания уделялось благоустройству города. Домохозяева обязывались содержать и ремонтировать мостовые перед своими домами, устраивать сточные канавы, нумеровать дома и т.п.

Эпоха великих реформ внесла в жизнь города и края значительное оживление. Оно проявилось во всем - в хозяйственно-экономическом росте городов и крупных торгово-промышленных селений, в мобильности представителей всех сословий. Но самым значительным был переворот духовный: освобождение и обретение гражданских прав огромными массами людей привели к ломке прежних стереотипов мышления и поведения, переоценке привычной системы ценностей. За переворотом обычно следует своеобразным и сложный период, в течение которого общество обретает новый уклад жизни, стабильность. В России он оказался затяжным и особенно мучительным из-за альтернативные тенденций, пронизывавших все сферы общественного бытия и общественного сознания.