МЕЖЕВАНИЕ, ПОЖАЛОВАНИЯ, ПЕРЕСЕЛЕНИЯ

Крупнейшим мероприятием российского абсолютизма конца XVIII в., наряду с областной реформой, можно считать осуществление Генерального межевания. Целью грандиозной землеустроительной работы было упорядочение казенного и частного землевладения, разрешение споров по поводу сельскохозяйственных угодий, поощрение к заселению неосвоенных земель.

В наиболее благоприятные условия при межевании ставились помещики. За ними утверждались все занятые, "хотя и неправедно", государственные земли при условии, что они не являются предметом какого-либо спора. Конфликтующим предлагалось "с соседями своими полюбовно разведясь,сделать себя достойными к получению в вечное и потомственное за собою утверждение" захваченных у казны земель.

В ходе Генерального межевания за собственниками земли утверждались права на недра, леса, воды на территории их владений. На помещичьих крестьян в случае недостатка земли в вотчине и наличия рядом свободных земель могли бесплатно нарезаться участки пахотных и прочих угодий. Предоставлялось право выкупа в собственность казенных земель, снятых прежде в аренду или просто находящихся по соседству с поместьем. Правительство рассчитывало, что в результате "многим помещикам к размножению экономии прибавятся способы".

О проведении Генерального межевания объявили еще в 1765 г., но разграничение и обмер всех (!) землевладений Европейской России было делом не простым, долговременным и проводилось постепенно. Лишь в 1797 г., когда уже в основном оказались обмежеваны центральные и западные районы страны, объявили о Генеральном межевании в Симбирской, Оренбургской и Саратовской губерниях. Началось оно год спустя.

В течении 5-10 лет землевладения Самарского края были в большинстве своем обмежеваны, хотя формально Генеральное межевание закончилось позже. Определение размеров и границ касалось здесь не только уже сложившихся, но и вновь возникавших имений и дач. Проведение межевания переплелось с процессами продолжавшейся вольной и помещичьей колонизации, ускорившегося заселения и освоения многих районов нашего края.

Отдельные мероприятия из числа предусмотренных Генеральным межеванием начали осуществляться в Среднем Поволжье и до 1798 г. Особый интерес вызвало у помещиков разрешение покупать пустующие казенные земли. Так, в 1776 г. подпоручик С.ДСтромилов, имевший в деревне Елшанке 50 дес. пожалованной ему земли на 80 душ мужского пола, просил разрешить ему покупку "в смежности" 500 дес. по рекам Соку и Чесноковке "в вечное потомственное владение", и эта земля была ему продана по 70 коп. за десятину. Правда, удовлетворялась далеко не каждая такая просьба. Казенных земель просто не хватало, чтобы продать всем желающим помещикам.

До начала Генерального межевания владельцы могли обмежевать при необходимости земли за свой счет. В 1776 г. об этом просила А.М.Юматова. Ей принадлежали сельцо Юматовка и деревня Екатериновка, "которые ограничены... рекою Соком и речками Большой и Малой Боровками... и состоят от смежных дач необмежеванными, а через то с соседственными землями происходят споры" ".

Подобное, так называемое "своекоштное", межевание обходилось очень дорого. К нему прибегали, как правило, люди состоятельные. По всей России этим порядком обмежевали только 557 землевладений, в том числе имения графов Орловых в Поволжье. При межевании в 1770-е гг. Усольской вотчины, южная заволжская граница которой была неопределенной, по распоряжению Екатерины II происходило наделение степных селений Орловых свободными землями по норме Межевой инструкции (8 десятин на крепостную душу мужского пода). Братья поторопились поставить на левобережье Волги и ее притоке Безенчуке новые поселки, куда перевели крестьян из старых сел и деревень на Самарской Луке. Таким образом им удалось получить гораздо больше земель, которые межевщики, нарезали в степи к наличному населению новопостроенных Екатериновки, Владимировки, Федоровки, Алексеевки, Ивановки (Никольского), Григорьев, Александров. На рубеже XVШ-ХГХ вв. в них уже числилось 682 двора и 5 тыс. жителей.

В отношении казенных крестьян Межевая инструкция устанавливала 15-десятин-ную "пропорцию" на душу мужского пола, сверх которой угодья из их пользования изымались. Последнее часто происходило во вновь заселяемых районах, где вольные переселенцы занимали большие площади свободных земель. При межевании у государственных крестьян села Титовки с окрестными деревнями и деревни Липяги было отрезано соответственно 11 тыс. и 3,5 тыс.дес. пахотной земли и покосов.

Пострадали и некоторые не очень состоятельные помещики, которые, захватив свободные земли, не смогли их освоить и заселить, а потому вынуждено отдавали казне как "излишне присвоенные". Правда, в отличие от упомянутых государственных крестьян, помещики, как правило, теряли угодья, еще не вовлеченные в сельскохозяйственный оборот. В окрестностях Самары подобные потери понесли помещики Молостов и Стромилова. У последней, владевшей деревней Подстепновкой, где числилось всего 2 двора и 20 жителей, отрезали в казенное ведомство более 500 дес.

Прежние пользователи земель, изъятых при межевании, могли сохранить их за собой, но теперь на правах аренды и за дополнительную плату. На беду государственных крестьян, осевших в низовьях реки Мочи, их бывшие земли привлекли внимание могучего соседа В.Г.Орлова.

По разделу между братьями образованная в Заволжье Екатерининская волость (около 33 тыс.дес., из них 26 тыс. удобной земли) досталась Ф.Г.Орлову, а от него по наследству А.Г.Орлову-Чесменскому. Последнему отошло в 1796 г. и последнее крупное пожалование императрицы - примыкающий к этой волости участок степи в 39 тыс.дес. удобной земли (43,5 тыс.дес. с неудобьями). Младший из братьев В.Г.Орлов вынужден был искать другие возможности приобретения заволжской целины.

Недолгое царствование Павла I (1796-1801) ознаменовалось новой массовой раздачей казенных земель. Многие из помещиков, получившие незаселенные участки степи, продавали эти пожалования тем, кто действительно собирался переселять туда своих крепостных. В.Г.Орлов был одним из таких покупателей.

Земли приобретались не наобум, а с точным расчетом. Поверенные графа объезжали и осматривали угодья в Самарском Заволжье. Затем по их сообщениям велись переговоры в Петербурге с потенциальными продавцами земли, которых убеждали добиваться пожалования конкретных участков, облюбованных орловскими управителями.

В июне 1799 г. Орлову донесли, что графу Гурьеву "пожаловано в Симбирской губернии 20 тысяч десятин на выбор, можно с ним снестись, не продаст ли оную, а для переселения крестьян Вашего Сиятельства очень нужна". В ноябре с Гурьевым удалось предварительно договориться. А в июле следующего года.был сделан "заказ" на несколько тысяч десятин "по обе стороны оврагов Теплого Стана и Лопатинских Розсошей и речки Свинухи", куда предполагалось переселить 800-1000 ревизских душ. Поскольку "по сей степи пашни самарцев и обывательской нет, и ныне никем не снимается, а пасут на оной скот", то "споров от обывателей быть не может".

Уверения в бесспорности приобретения указанных земель оказались преувеличенными. Ведь речь шла в основном о землях, недавно отрезанных межевщиками у липяговских крестьян и помещика Молостова. Государственные крестьяне ломали межевые знаки, затаптывали саму межу, запахивали на себя отрезанную землю. Самым страшным для них было то, что они лишались выхода к водопою на реке. Закон стоял на стороне Орлова, купившего в феврале 1803 г. эту землю. Жителям Липягов пришлось не только признать отрезку, но и просить графа об обмене участка лучших пахотных земель деревни на проход для скота к воде.

Формально в указанном месте Гурьев, а от него Орлов получили немногим более 9 тыс.дес., на самом же деле вместе с неудобьями, отдававшимися бесплатно, здесь было 12 тысяч. У "хороших" землемеров, которых графские поверенные, как мы уже видели, умело подкупали, в неудобья записывались и некоторые вполне пригодные к использованию угодья. В 1807 г. к купле Орлова было примежевано около 2 тыс.дес. компенсации за якобы обнаруженные на участке новые неудобья.

Излюбленный землевладельцами прием оттеснения возможных конкурентов от водопоя в качестве средства нажима действовал безотказно. Для покупки у жены Гурьева в 1800 г. были подобраны близко "к Сухой Ерыкле за болотом Матугой 5000 десятин, дабы хутор Резанский и другую воду захватить во владение и тем самым весь край степи может оставиться без всякого найма" чужими крестьянами и землевладельцами. К указанному хутору Межевая инструкция позволила прирезать более 2 тыс.дес. степи и снять ее в аренду на 15 лет. В 1805 г. через того же Гурьева, а также тайного советника Попова, для округления владения близ Самары прикупили 0,5 тыс.дес., отчужденные у Стромиловой. В 1814 г. Усольская вотчинная контора В.Г.Орлова на деньги крепостных крестьян выкупила арендованные земли у казны в собственность графа. Позднее здесь возникло село Натальино.

Продавцы пожалованной земли и сами искали покупателей. Приятель и поверенный Орлова симбирский помещик Мещеринов в октябре 1799 г. сообщал, что некий "Порошин был у него. Ему пожаловано в Симбирской и Саратовской губерниях земли 20 тыс.дес... Он много должен, намерен продажею земли долг заплатить. А потому и может продавать за сходную цену". Предложение Орлова Порошин без проволочек принял. Первоначально пригляделись было к землям по реке Чагре, где межевщики урезали владения помещиков Самарина и Урусова. Но эти двое являлись слишком крупными землевладельцами, чтобы рассчитывать на их быструю капитуляцию перед казной и уступку притязаниям Орлова. Усольский управляющий летом 1800 г. лично осмотрел эти места и убедился, что Самарин заселил своими крестьянами оба берега Чагры, а Урусов перевел в свое поместье еще более 100 семей. Хотя полностью сохранить имевшиеся до межевания земли им не удалось, но лучшие угодья с водопоями оказались заняты, удобных мест для заселения не осталось.

В этот момент на удачу подоспело изъятие земли у титовских крестьян, которую управляющий Орлова оценил однозначно: "Она самая лучшая по Симбирской губернии". Мещеринов уточнял: "На сей земле можно поселить 1000 душ. Прилегаемая уральская степь будет способствовать скотоводству. За отмежеванием господину Порошину водопою в ней не остается, и в дачах ни у кого быть не может". Действительно, согласие Порошина на продажу полученной им основной части бывших титовских земель (более 8 тыс.дес.) заставило и других владельцев, которым отошли остатки этих земель и расположенные рядом участки, уступить свои пожалования Орлову. Машинный мастер Петров, член симбирской межевой конторы Плюсков, генерал Опперман продали графу в 1802-1804 гг. по 2тыс.дес. каждый. Еще несколько более мелких участков общей площадью 1 тыс.дес. до 1814 г. были выкуплены им у разных владельцев и казны.

Мещеринов, и прежде убеждавший Орлова, что "ежели титовская земля купится, хотя и дорого, но время наградит сугубо", писал в феврале 1803 г.: "Хотя Ваше Сиятельство и много денег употребили на покупку земли, но не в потерю. Цена на землю каждогодно возвышается... Внутренняя теснота России принудила жителей селиться и в отдаленных степях; Башкирия вся населена, по рекам Кубани, Тереку и Куме отводят землю и селятся большими слободами. Речки Моча и Свинушка под руками; на землю их скоро цена возрастет..."

До 1805 г. титовские крестьяне пытались отстоять хотя бы часть отмежеванных земель. Но, как и соседи из Липягов, не преуспели в этом. Жалобы на то, "что ежели земля от них отрежется, то им будет жить не при чем", не помогали, так как нормы Межевой инструкции были соблюдены. Взятки губернским чиновникам от крестьянского мира не могли перевесить подношений от орловских управителей. Задним числом крестьяне оформили сделку на покупку этих земель у башкир, но никакой законной силы она не имела. Даже самовольная распашка ими более 150 дес. не обеспокоила усольского управляющего, который заметил: "Сия распашка полезна, ибо сами пахать не будем".

Окончательно споры были пресечены переселением крепостных В.Г.Орлова на новые земли. В селениях на Самарской Луке разобрали несколько сот дворов и вместе с обитателями где по воде, где на лошадях перевезли в назначенные под жительство места, заранее спланировав размещение улиц и усадеб. Усольский управляющий рапортовал 1 октября 1804 г. хозяину: "Сей день возвратился с Мочи, где разбил подле Котлобану на полтараста домов места... С первого числа станут рубить [избы]. День основания... Покров Божия матери", поэтому и деревню назвали Покровкой.

В том же году начали заселять Воскресенку и Преображенку. В 1805-08 гг. возникли Троицкое, Сретенка, Воздвиженка, Преполовенка. Добровольцев к переселению практически не нашлось. На новые места в первую очередь отправляли погорельцев, безлошадных и прочих бедняков, которые сдавали наделы в своих селах и деревнях более справным соседям, а сами жили работой по найму и лесными промыслами. Было "определено, чтобы их отдалить от города и прервать пропитание их от лесов, а сделать хлебопашцами". Всего подвергалось переселению до 4 тыс. жителей Рождествена, Новинок, Подгор, Выползовой, Терновой, Шелехмети, Брусян, Валов, Александрович Аскулы, Кармалы, Большой и Малой Рязани, Соснового Солонца, Тайдаковой и Кунеева. Это явилось самой крупной акцией в истории помещичьей колонизации Самарского Заволжья, по масштабам сопоставимой только с образованием Екатерининской волости в 1770-е гг. Интересно, что при обоих массовых переселениях Орловы использовали по существу лишь старожилов Самарской Луки.

В.Г.Орлов успешно обратил в свою пользу проведение Генерального межевания в Ставропольском уезде. Начало его позволило поверенным графа возбудить в 1798 г. самую громкую межевую тяжбу в крае против горожан Ставрополя (о чем говорилось в предыдущем параграфе) и Ставропольского калмыцкого войска. В результате за Орловым утверждалась "поверстная дача" вдоль левого берега Волги площадью в 26 тыс.дес., изымавшихся у города, у калмыков Подстепновского улуса, из свободных казенных земель. На "поверстную дачу" были переселены крепостные мордовские крестьяне с Самарской Луки, основавшие деревню Мордовскую Борковку, и часть жителей села Кунеева (Карсунский уезд), которые назвали свой поселок деревней Кунеевкой.

Выше по Волге в том же Ставропольском уезде на купленных им же, Орловым, в 1810 и 1813 гг. землях (до 6 тыс.дес.) было основано сельцо Анненское. Сюда перевели 277 душ мужского пола из калужских вотчин его снохи А.И.Орловой, урожденной Салтыковой. Бывало, Орлов покупал и обжитые имения, но предпочитал, как и другие помещики в крае, приобретать более дешевые незаселенные земли, признаваясь в письме Мещери-нову: "Для меня выгоднее купить землю для переселения оброчных крестьян, нежели покупать деревни".

Несмотря на преимущества, предоставленные помещикам при получении и освоении новых земель, продолжалась активная вольная колонизация нашего края. Она велась даже в близком к Волге Самарском уезде, столь привлекательном для землевладельцев-дворян, не говоря уже об удаленных на восток степях. В последние десятилетия XVIII в. сложился и при всех земельных потерях сохранился целый куст сел и деревень государственных крестьян. "На левой стороне Волги по реке Моче... сходцами из уездов Син-бирскова и Пензенскова" были населены Титовка, Гусарский Городок, Горки, Глушицы, Губашево, Малое Томылово. В конце века здесь в 320 дворах проживало более 2,2 тыс. ясачных крестьян и пахотных солдат.

Симбирских пахотных солдат переселяли и в более отдаленные районы. Из Сос-новки в 1770-е гг. 12 семей перешли в будущий Бугурусланский уезд, основав одноименное село. Во время Генерального межевания у этой новопоселившейся Общины отобрали значительные участки леса и других угодий в пользу казны и помещиков.

В некоторых ситуациях межевое законодательство и местная администрация оказывали поддержку казенным крестьянам. В селе Суринском с двумя ближними деревнями на юге Сенгилеевского уезда около 140 дворов пахотных солдат (более 800 человек) заняли свободные казенные земли вместе с проживающими здесь же крестьянами разных помещиков. В ходе Генерального межевания из указанных земель на всех жителей села и деревень (до 400 дворов и свыше 2 тыс.чел,) нарезали угодий из расчета 8 десятин на душу мужского пола. Оставшиеся после нарезки 2754 дес. удобной земли (пашня, покос, лес) решением Правительствующего Сената были оставлены "во владении одних пахотных солдат". Последним по закону полагалось отвести по 15 десятин на душу, но за неимением поблизости других казенных земель удовлетворить этому условию оказалось попросту невозможно. В таких случаях государственным крестьянам компенсировали недостаток земли лишь частично.

При более острой нехватке земли и желании занять ее до полной 15-десятинной "пропорции" государственные крестьяне вынуждены были из плотно заселенных уездов правобережья перебираться в Заволжье, располагавшее незанятыми степными участками. В 1801 г. Симбирская казенная палата по прошению экономических крестьян сел Студенца и Рачейки Сызранското уезда определила отдать им свободные земли при верховьях реки Безенчук. Земли отводились по норме Межевой инструкции на 277 переселенцев. Возникла деревня, первоначально названная Новым Студенцом, Безенчук тож (ныне село Студенцы).

Случаев переселения в заволжские уезды при посредстве казенных палат все-таки встречалось немного, "абсолютное большинство переселений государственных крестьян происходило самовольно". Власти и межевщики ставились, как правило, перед свершившимся фактом появления новых поселков на свободных землях. Так, документы очередной 5-й ревизии (1796) и Генерального межевания (1799-1802) зафиксировали существование ряда довольно крупных селений с несколькими сотнями жителей в Бузулукском уезде. Среди них Утевка, сложившаяся из четырех поселков и населенная как выходцами из ближней Красносамарской крепости, так и переселенцами из Пензенской, Тамбовской, Тульской губерний. Недалеко от нее возникла Домашка, основали которую украинские, русские, мордовские крестьяне из Тамбовской, Курской, Орловской губерний.

В 1796 г. 6 крепостей, 28 сел, 4 слободы и 166 деревень Бузулукского уезда насчитывали 29 тыс. душ мужского пола. С 1799 по 1811 г. в этот уезд прибыло из Симбирской, Рязанской, Казанской, Нижегородской, Саратовской, Тамбовской, Пензенской губерний и других уездов Оренбуржья более 14 тыс. душ мужского пола, в том числе 10 тысяч русских государственных крестьян. За те же годы среди переселенцев в Бугурусланский (10,5 тыс. душ) и Бугульминский (19 тыс. душ) было соответственно: русских 6,3 тыс. и 9,1 тыс., мордвы 2,5 тыс. и 4,8 тыс., чувашей 1,7 тыс. и 4,4 тыс., а также несколько сот татар и тептярей.

При преобладании стихийного начала, естественного для вольной крестьянской колонизации, правительство все же пыталось регулировать этот процесс. По именному указу 1797 г. подтверждалось наделение организованных переселенцев из казенных крестьян "пропорцией" Межевой инструкции в 15 дес. на ревизскую душу, предоставлялось пособие (на семью 12 рублей) и освобождение на 3 года от выплаты податей и рекрутской повинности. В 1805 и 1808 гг. были утверждены правила о переселении казенных крестьян из внутренних губерний на окраины, согласно которым первоочередное правило на переселение предоставлялось жителям малоземельных селений, уточнялись нормы наделения землей, денежных ссуд, налоговых льгот. Однако, как нередко на Руси, многие из благих начинаний жили только на бумаге. Крестьяне предпочитали "синицу" самовольного перехода "журавлю" обещаний, терявшемуся в недрах бюрократических учреждений.

Кроме соображений материальных, к переселению толкало стремление избежать на новом месте религиозных гонений. Вслед за старообрядцами, которым разрешили поселяться на Иргизе, туда же устремились сектанты-молокане. По совету основателя секты Уклеина, в 1792 г. из Балашовского уезда Саратовской губернии на Иргиз вышли 448 молокан и основали село Тяглое Озеро. Оттуда по мере увеличения числа жителей они расселялись в поселки и хутора по тому же Иргизу (Канаевка, Константиновкз), по Чагре (Хворостянка, Острая Лука), по Моче (Сухая Вязовка, Яблоновый Овраг, Богдановка). "Во всех этих поселках уже в конце XVIII века молокан числилось 970 душ об. пола".

Молоканские поселки возникали не только в вышеперечисленных местах будущего Николаевского уезда, но и в южной части Бузулукского. В 1809 г. на реке Съезжей беглые солдаты и крестьяне из молокан поставили первые 10 дворов в Алексеевке (Землянке). "Для избежания преследования со стороны начальства поселенцы старались совсем не делать дороги к своему селению и самые жилища поставили в овраге в далеком друг от друга расстоянии".

В течение последней четверти XVIII-начале XIX вв. земледельческое освоение нашего края интенсивно продолжалось. Поток .вольной крестьянской колонизации направлялся теперь дальше на восток и юг, подготавливая условия для грядущего решительного освоения Заволжья и Приуралья. Генеральное межевание, с одной стороны, стимулировало эти процессы, а с другой, закрепляло результаты заселения и освоения новых земель.