ГОРОДСКИЕ ПОСАДЫ И ТОРГОВЫЕ ПУТИ
Возникнув первоначально как пограничные военные поселения, Самара, а век спустя Сызрань и Кашпир постепенно обросли посадами и слободами, превратились в промышленно-торговые центры. Сколь-нибудь значительное посадское население в Самаре образовалось, по-видимому, только после событий Смутного времени. В "городе", за стенами острога, где и без того тесно служилым людям, не могла сложиться многочисленная посадская община. "Тишина", наступившая после тревог Смуты, способствовала разрастанию приволжских городков, приливу в них беглых, вольных людей.
В начале 30-х гг. XVII в. уже упоминалась Рыбная слобода за пределами самарской крепостной стены. При проведении переписи 1646 г. в Самаре подъячии записали в свои книги многочисленную Болдырскую слободу, а еще через 5 лет в одном из документов появились сведения о Вознесенской слободе. Начиная от посада, огороженного стеной с башнями, стоящего на возвышенной стрелке между Волгой и Самарой, далее к северу шла цепочка слобод: Рыбная, Болдырская, Вознесенская; за последней лежали огороды, кабацкое место, погреба и избы. К началу XVIII в. город приобрел ряд черт торгово-промышленного поселения, в известной степени утратив первоначальный воинственный облик. На Корнилия де Бруина, голландского путешественника и живописца, видевшего Самару в 1703 г., общий облик города произвел смутное впечатление: "город довольно обширен, весь деревянный и домишки в нем плохие".
Сказывалось окраинное положение, оторванность от основных, давно освоенных территорий Российского государства. На всем протяжении XVII столетия большинство населения Самары составляли служилые люди. И все же это обстоятельство не является достаточным свидетельством в пользу чисто военного или военно-административного значения Самары. Начиная с 1620-30-х гг. положение и характер деятельности служилых людей в городках-крепостях типа Самары постепенно изменялись. Они в большинстве своем стали постоянным коренным населением, между "приборными" и посадскими людьми исчезли непроходимые границы. В Самаре стрельцы, казаки, иноземцы жили на посаде и в слободах вместе с посадскими, чересполосно. Нередки случаи, когда в состав гарнизона рекрутировалась молодежь из местной посадской общины, а отставные служилые переходили в состав посада.
В середине XVII в. в Самаре насчитывался 121 посадский двор, в которых жило немногим более 300 человек мужского пола. Трудно судить, насколько стабильно было посадское население: большинство жило своими дворами, однако не так уж мало насчитывалось соседей, "подсоседников", "захребетников".
После сооружения в середине XVII в. Симбирска и заселения его округи значение Самары понизилось. Еще более ослабились позиции города после строительства Сызрани. Численность посадского населения в городке по сравнению с серединой века начала постепенно уменьшаться. В 1670-80-х гг. насчитывалось всего 70 дворов, в которых жило 196 человек "мужеского пола", в 1722 г. 204 человека. Самара постепенно теряла свое торгово-промысловое значение на волжском пути, так и не став перерабатывающим и распределяющим центром сельскохозяйственной округи.
В посадскую общину входили жители посада и слобод, свободные от государевой службы, но обремененные посадским тяглом. Самарский городской мир был невелик и небогат. Пятинный сбор 1616 г. по городку (налог, собираемый с торгово-промышленного населения в размере '/5 всего имущества) составил всего 700 рублей, в то время как в Н.Новгороде подобные сборы равнялись 12000 руб. Управлялась община выборными людьми. На сходе жители избирали старосту и его помощников - сотских и десятских. Мирские старосты и выборные занимались не только регулированием внутренней жизни общины, но, прежде всего, разрешали взаимоотношения посада с администрацией города. На мирские должности старались выбирать людей обстоятельных, способных защитить интересы мира. Однако охотников выполнять эти службы находилось не так уж много. Руководители общины оказывались меж двух огней: с одной стороны, посадские люди требовали от них твердости и самостоятельности в отношениях с городской администрацией, с другой - сама эта администрация заставляла неукоснительно выполнять все государственные повинности. Нередко выборные попадали на правеж, за недоимки посадского мира у них отнимали "животы" - личное имущество.
Если в Западной Европе звание горожанина давало человеку свободу, то в России посадский человек оставался крепостным феодального государства, под страхом смертной казни не имеющим права покинуть свою общину. Комплекс феодальных повинностей "черных" людей, так зачастую называли посадских, заключался прежде всего в "государевом тягле", состоявшем из денежных налогов, исполнения утомительных "земских служб посадских людей". К этим службам относились ремонтные и строительные работы, подводная повинность, руководство кабаками, кружечными дворами, торговыми экспедициями. Головы и целовальникй избирались всем миром и отвечали перед воеводами за правильно и полностью взимаемые денежные и натуральные сборы.
Мирские люди пользовались отдельными льготами: монополией на торговлю в городе, на право иметь свои лавки и торговые места, на промысловые воды и окологородные земли. Городскими торговыми местами, мостами, общественными заведениями также пользовались служилые люди, торговцы и предприниматели из других городов, имевшие в Самаре свои дворы. Нередко местные посадские люди били челом властям с просьбой включить в посадское тягло того или иного стрельца, иноземца или промышленника, слишком рьяно занявшегося местными промыслами и торговлей, забросившего городские службы.
Господствующей в Самаре была усадебная застройка. Дома, окруженные дворами, зачастую с огородами, стояли просторно. Сохранилось описание одного из типичных самарских дворов конца XVII в.: "...а на дворе ...хоромы, изба липовая бревенная, да повалоща сосновая бревенчатая с чердаком, да сени, да погреб, печь надворная, баня осокоревая бревенчатая, да хлев, двор в городьбе и с вороты. Дворовое место против государевых размерных книг, а в межах тот... двор подле двора Чудова монастыря, а по другую сторону двор Кирилы часовника, а против через улицу, городовой острог". Едва ли не в каждом дворе держали лошадь, а то и две, коров, овец, коз, кур.
Вся жизнь средневекового горожанина проходила под сенью церковных куполов и крестов. На известном рисунке Адама Олеария в Самарском городке прежде всего выделяются звонницы и купола церквей и монастырей; К. де Бруин также изумился количеству самарских монастырей и церковных зданий. Соборной церковью города считалась Троицкая. Она была построена из дерева, имела "предел Николая Чюдотворца".
Некоторое время храм Николая Чудотворца существовал обособленно, самостоятельно. В Болдырской слободе находились дворы троицкого и Никольского попов, дьякона, пономарей и дьячка. В 1685 г. в Самаре появилась первая каменная Преображенская церковь. Ее построили сами самарцы, а кирпич для храма обжигали местные кирпичники в специальных "кирпичных сараях".
По-видимому, уже в конце XVI - начале XVII вв. появились самарские монастыри. Первым мужской Спасо-Преображенский, позднее с тем же названием женский. Мужскому монастырю посчастливилось: он вскоре был приписан к Патриаршему Дому, стал домовым. Под столь высоким покровительством, фактически руководством, монастырские власти смогли обзавестись богатейшей вотчиной на Самарской Луке. Старицы женского монастыря жили на государево жалованье - ругу и на подаяния прихожан. Монахи и монахини подавали пример святой жизни, отправляли религиозные потребности горожан, а в мужском монастыре еще и активно занимались хозяйственной деятельностью. Монастыри также должны были служить приютом для немощных посадских и служилых людей. С такой целью создавались монастырские обители при многих новопостроенных крепостях, в том числе Сызрани и Кашпире.
В Самаре практически не было белопоместного населения, а тем более белых слобод. Местные феодалы, на протяжении всего XVII века насчитывавшие не более 20 семей, не обладали достаточным богатством, чтобы селить в городе своих крепостных отдельными дворами. Крупнейшие монастыри-промышленники Средней Волги - Чудов, нижегородский Благовещенский и другие заводили на посаде свои подворья, но в них жили только приказчики и сторожа.
Помимо постоянного населения Самары в ней ежегодно, с открытия навигации и до глубокой осени скапливались многочисленные работные люди, беглецы, "вольные" из верховых городов и уездов. Население еще по-зимнему сонного городка сразу вырастало едва ли не в два-три раза. Постепенно эти толпы рассасывались, нанимаясь на ватаги, волжские караваны, отдельные суда, но на смену ушедшим приходили все новые и новые люди. Недаром в это время родилась пословица "Нечем платить долгу - дай пойду на Волгу".
В 1688 г. Самара царским указом получила официальный статус города. Но и до этого указа во всех документах крепость именовалась "Самарским городом", "городком". Однако в течение всего XVII века "Самарский город" вряд ли подходил по своим основным характеристикам под это определение.
В промышленно-торговой жизни первоочередную роль играл поток транзитных грузов, шедших по Волге. Только в составе осенних караванов вверх и вниз по реке проходило до 2000 крупных судов". Грузоподъемность некоторых из них составляла от 500 до 1000 тонн. Волга выступала звеном в торговле и дипломатических отношениях с Ираном и Закавказьем, Средней Азией. Вниз везли хлеб, оружие, лес, меха, промышленные товары. До 3 млн. пудов соли ежегодно, или около 1/4 всей добываемой в стране, громадное количество красной рыбы шло вверх по Волге. Весь этот грузопоток стимулировал посредническую торговлю и предпринимательскую деятельность жителей Самары. Первоначально торговые караваны, отдельные суда останавливались у пристани-"зимовья" "в Шелехметских горах", в основном устье реки Самары. Затем, в середине XVII в., пристань перенесли под город. Самарский торг волжскими товарами не получил значительного распространения, но все же часть грузов, особенно сверху (хлеб и оружие для яицких казаков и т.д.), сгружалась в Самаре и отсюда яицкими "охотниками" вывозилась. Кроме пристани на волжском берегу, "против города" была устроена застава. Служба на ней приносила немалый доход. Недаром должность ее руководителя (из дворян или детей боярских) замещалась по конкурсу. Застава была нужна не только для бережения караванов и отдельных судов, на ней производился досмотр товаров и сбор пошлин.
Крупным торговым сухопутным путем являлся среднеазиатский, шедший в Москву через яицкие степи и Самару. Он получил известность уже во второй половине XVI в. Караваны проходили Самарский городок и переправлялись через Волгу у Овечьего брода. Это был путь восточных товаров, редкостей. Восточные купцы, их называли "тезиками", имели в городе свой "тезиков" двор. В 1676 г. самарский воевода А.Шель писал: "...в прошлых... и в нынешних годех те купчины приедучи на Самару продавали всякие товары: киндяки, шелк, сафьяны, выбойки, соль, а пошлины.в нашу великого государя каз-ну в таможне с тех товаров и с продажной соли не платили, учинились сильны". Жалоба воеводы, видимо, относилась и к купцам, везшим свои товары по Волге.
Яицкая дорога связывала земли яицких казаков с Самарой, а через нее с центром страны. Это был прежде всего зимник: с Яика шли вдоль Самары обозы с красной рыбой и икрой, в обратный путь их наполняли хлебом, боеприпасами, промышленными товарами. На подходах к городу, в "Осинниках", была устроена специальная застава - "пропуск с Яика рыбного и икряного промыслу". Она выполняла те же функции, что и застава на Волге. Извоз на Яик и обратно скорее всего был делом самарских посадских людей, так называемых "яицких охотников". О размерах перевозимого с Яика потока рыбы и рыбных припасов свидетельствуют данные о величине платежей с предпринимателей, бравших за откуп государственный десятинный сбор (1/10 со всего грузопотока). В конце 70-х гг. XVII века с них собиралось до 1,5 тыс.рублей, сумма по тем временам значительная.
Таким образом, вокруг городка существовало несколько военно-контрольных пунктов-застав, через которые шел поток транзитных грузов. Так же не в самом городе, а за предпольными укреплениями - надолбами было отведено специальное место для торга с кочевниками. Из степи на продажу шли огромные конские табуны, отары овец, а в степь продукты земледелия и промышленности. Эти торговые сношения были настолько важны для кочевников, что в случаях отказа от торговли со стороны русской администрации они начинали активные военные действия.
Еще один, сравнительно небольшой, торг был устроен за стенами кремля, на торговой площади посада.
Весь хозяйственный уклад, вся экономическая жизнь Самары вращалась вокруг транзитной торговли. В документах пятинных сборов по городу, относящихся к 1634 г., среди почти 200 самарских торговцев и промышленников указано только 27 ремесленников. Основным источником доходов остальных выступали торговые посреднические операции с транзитными грузами. Крепость жила, что называется, от одного торгового каравана до другого. Сама Самара потребляла не так уж много: до конца XVII в. в город ввозился хлеб для гарнизона и посадских людей, трудоемкие промышленные товары, боеприпасы да металл. Все остальные нужды покрывались за счет местных производств. Потребности местных служилых и посадских людей были невелики, а местное купечество не обладало настолько значительным капиталом, чтобы всерьез заняться крупными посредническими операциями. Самым богатым человеком в Самаре среди простолюдинов слыл "торговый человек" Козьма Щепкин, его имущество оценили в 500 рублей. Состояние по тем временам немалое, но его обладатель ни в коей мере не мог тягаться с людьми гостиной сотни, тем более с гостями. Перекупкой товаров в Самаре в основном занимались приезжие купцы - гости Светешниковы и Никитниковы из Ярославля, Задорины из Нижнего Новгорода, Калмыковы и другие.
Весьма значимым для самарских жителей являлся рыбный промысел. В 1655 г. подгородные волжские рыбные ловли приписали к городу и в них безоброчно могли ловить рыбу все жители.
Крупное промышленно-ремесленное производство в Самаре было развито слабо. В списке ремесленников города, относящемся к середине 30-х гг. XVII в., перечисляются следующие специальности: бондари, иконники, камышники, кирпичники, кузнецы, плотники, портные, сапожники, серебрянники, солоденники, сыромятники, рыбники, харчевники, часовники, шапочники, калачницы, хлебницы и молочницы. Всего можно насчь/ать 18 профессий, но вряд ли некоторые из них действительно ремесленные. Наибольшее число "ремесленников" составляли рыбники и казенные кирпичники - по 5 человек каждой специальности. Все эти люди обслуживали в основном потребности городского населения. Их деятельность не распространялась на сельскохозяйственную округу. Наиболее широко вели дело и одними из самых состоятельных среди "ремесленников" были два плотника.
Многие служилые и посадские люди пытались заниматься подсобным сельским хозяйством. Земледелие вокруг городка, как уже говорилось, начало развиваться только в XVIII в. Огородничество в небольших размерах и на ограниченных площадях появилось значительно раньше. В частности, самарские огороды упоминаются на северной окраине Вознесенской слободы.
Большее развитие получило животноводство и прежде всего коневодство. Конские табуны пасли на волжских островах, в пойменных лугах "Самарского урочища", в междуречье, у "надолб". Неоднократно эти табуны подвергались нападениям кочевников, порой их воровски отгоняли.
В отличие от Самары, в Сызрани и Кашпире гораздо быстрее появились свои посады и слободы. Крепости построили в районе, который очень активно осваивался земледельцами, в округе сразу же начало складываться многочисленное сельское население. Сызрань (Кашпир не выдержал конкуренции со своим близлежащим соседом и вскоре захирел) оказалась не только военной крепостью, не только перевалочным пунктом для переброски транзитных грузов, но и центром обширного, тяготеющего к ней района. Уже к началу XVIII в. по количеству посадского населения Сызрань догнала и перегнала Самару. Удобной пристани рядом с Сызранью не было и долгое время суда причаливали под Кашпиром, где возникли крупяная, соляная и рыбная пристань. Описаний сызранского посада в конце XVII-начале XVIII в. не сохранилось. А вот о Кашпире К. де Бруин писал: "Городок этот невелик, окружен деревянной стеной, деревянными же церквами. Предместье его или слобода находится подле же города..."
В XVIII в. более быстрыми темпами стало развиваться промышленное производство, в том числе Самарского края. В экономике страны вообще выделялся рост мелкого товарного производства, то есть изготовления продукции на рынок не только в городах, но и государственных и помещичьих селах. Крестьяне нашего края занимались столярным, гончарным, скорняжным, портняжным, кожевенным, шорным, колесным и другими промыслами. Большим спросом в России пользовались мерлушковые тулупы, сшитые в калмыцких селениях под Самарой и Ставрополем.
Основными центрами промышленного производства все же выступали города. В Сызрани были развиты портняжное, плотницкое, шапочное, рукавичное, калачное, хлебное, сапожное, кузнечное, серебряное, масленное, красильное, прядильное, шерстобитное, овчинное, скорняжное и переплетное ремесла. Ремесленники различных специальностей, как уже говорилось выше, жили и в Самаре. Жители Алексеевска добывали белый известковый камень и изготавливали из него различные поделки.
Под воздействием новых веяний в экономике России оказался и традиционный волжский промысел - судоходство, где в XVIII в. более широко стал применяться наемный труд. К концу века на речном транспорте Волжского бассейна было занято около 210-220 тыс. судорабочих, большинство вольнонаемных. В судовые работники, главным образом в бурлаки, подавались крестьяне приречных сел и деревень, бедные горожане, а также беглые крепостные из различных районов страны. Практически все волжские города являлись пунктами найма рабочих на суда. В Самарском крае выделялся рынок труда в Сызрани, где в городской крепостной конторе оформлялось большое количество сделок между судовладельцами и работниками.
В XVIII в. в Самарском Поволжье начался переход от ремесла к мануфактуре, то есть крупному товарному производству. Мануфактура еще не могла преодолеть конкуренцию мелкого производства продукции на рынок, так как сама основывалась на ручном труде. В нашем крае мануфактуры возникали преимущественно в помещичьих имениях, где применялся подневольный труд зависимых крестьян. Они назывались вотчинными или крепостными. Чаще всего это были винокуренные заводы. В дворянских имениях также существовали текстильные и химические предприятия мануфактурного типа, небольшие заводы по переработке сельскохозяйственного сырья: кожевенные, салотопенные, мыловаренные, овчинные, свечные и т.п. Так, в селах Успенское и Михайловка Самарского уезда работали суконная фабрика и "красочный завод" подполковника О.Зубкова, их обслуживали 2 мастера, 2 подмастерья, 36 работных людей. Мануфактурной стадии достигли и некоторые казенные предприятия.
Увеличение товарного производства как промышленной, так и сельскохозяйственной продукции, развитие водного и сухопутного транспорта стимулировали торговлю. Центрами торговли в крае, как уже отмечалось, выступали города, в них постоянно рос купеческий слой. На 1767 г. в Самаре и ее пригороде Алексеевске проживало 437 купцов (взрослых и сыновей), в Сызрани 1194, в купеческой слободе Ставрополя 129 человек мужского пола из этого сословия.
Наряду с городами торговля велась в больших селах и деревнях. По сведениям, сообщенным Сенату в 1765 г., в селе Новодевичьем ярмарки проходили в мае, июне и июле. Ежегодно собиралась июньская ярмарка в селе Липовка Самарского уезда. В селе Николаевское Сызранского уезда устраивались еженедельные торга, в селе Доможировка того же уезда один раз в неделю велся хлебный торг. Своей хлебной пристанью славилось село Хрящевка Ставропольского уезда.
Две важнейшие торговые дороги, по Волге и через степь на Яик, создавали благоприятные условия для втягивания Самарского края в орбиту всероссийского рынка. Здешние крестьяне и горожане поставляли на него хлеб, рыбу, скот, птицу, овощи, сукно, холст, кожи, сало и другие товары. Причем крестьяне не только продавали свою сельскохозяйственную продукцию и изделия домашних промыслов, но наиболее зажиточные из них занимались также скупкой и перепродажей. Появление на рынке торгующего крестьянства вызывало неудовольствие купцов, опасавшихся за свои сословные привилегии. В 1767 г. сызранское купечество жаловалось, что прежде "хлебную и протчую продажу производили больше... купцы", а теперь многие крестьяне, пахотные солдаты и казаки "вступили в ту же купеческую торговлю" и обходятся без посредства купцов.
Предметами ввоза были шелк, чай, кофе, сахар, виноградные вина, промышленные изделия. Эти товары обычно закупались местными купцами на различных ярмарках, чаще всего на Макарьевской и Карсунской. Порой самарские купцы доставляли "знатные товары" и из других мест, более отдаленных. В 1753 г. самарский купец Данила Рукавкин совершил поездку в Хиву. Многие промышленные изделия и прочие товары восточного происхождения покупались местными жителями с судов, причаливших к местным пристаням, или у купцов, следовавших через Самарский край с Яика и Оренбурга.
Продолжала играть свою роль меновая торговля с калмыками, которые испытывали постоянную нужду в промышленных изделиях и другой продукции оседлого хозяйства. В обмен они предлагали скот и продукты животноводства, пригоняя к Ставрополю, Сызрани, Самаре большие табуны лошадей, стада крупного и мелкого скота. Кроме того, привозили шкурки красных лисиц, корсачьи, бобровые и другие меха, мерлушки, овчины, тулупы, кожи. Товары для продажи калмыкам доставлялись главным образом из Москвы: разные полотна и ткани, в том числе сукно и бархат, готовая одежда, дешевая галантерея, бакалея, металлы и металлические изделия, среди которых особым спросом у кочевников пользовались чугунные котлы. Из собственных товаров Поволжье предлагало калмыкам зерно, муку и другую сельскохозяйственную продукцию.
Русские купцы и сами ездили с товарами в калмыцкие улусы, получая большие барыши. По свидетельству академика Лепехина, местное купечество, торговавшее с калмыками, было "не беззажиточное". Надеясь поощрить кочевников к укреплению торговых связей с земледельцами и горожанами, правительство предоставляло калмыкам некоторые льготы. Когда те продавали лошадей, с них не взимались предусмотренные законом специальные "конские пошлины", платеж которых перекладывался целиком на покупателей.
По объему торговли, разнообразию ремесленных специальностей и количеству самих ремесленников Самара в XVIII в. уступала ближайшим городам на противоположном берегу Волги: Саратову, Сызрани, Симбирску. Это объяснялось уже отмеченным выше фактом: левобережная Самара долго не имела собственной сельскохозяйственной округи, которая бы стимулировала рост товарного производства и давала сырье.
Земли, отведенные городской общине, в основном использовались в качестве выгонов, пастбищ, сенных покосов. Разведение скота и торговля продуктами собственного животноводческого хозяйства на протяжении всего века оставалось главным занятием для значительной части горожан. Кто богаче содержали скот на хуторах за городом, где было больше кормов. "От Самары верст за 20 находится уже везде высокая степь с черноземом, на котором растет трава почти с человека вышиною", - удивлялся современник в конце 1760-х гг. Изолированные на хуторах стада оказывались менее подвержены болезням.
Наряду с продажей животноводческой продукции не меньшую роль играл рыбный торг. Хотя у самарских жителей были собственные рыбные ловли по Волге, Моче и Иргизу, в основном они торговали рыбой, привезенной с Яика. В первой половине XVIII в. рыбу доставляли оттуда только зимой. На специальном дворе рыботорговцы сдавали в казну "десятую долю" своего товара, которая тут же поступала в продажу, а вырученные деньги в казенный доход; от продажи "тое десятой доли" казна выручала "до осми тысяч руб. в год". С середины века сухопутной дорогой на Яик пользовались и летом. После паводка ежегодно наводился мост через реку Самару, а при необходимости и через Мочу, Иргиз, другие реки. На самарских горожанах лежала ответственность за содержание шести "уметов" - постоялых дворов на дороге до Яицкого городка.
В обмен на рыбу и икру яицкие казаки получали прежде всего хлеб. По мере освоения плодородных земель левого берега Волги, в междуречье Самары, Сока, Кинеля и Черемшана, излишки хлеба стали вывозиться не только в уральские степи, но и в другие районы страны. Рост хлебной торговли постепенно отодвигал на второй план сбыт продуктов животноводства и рыболовства.
Продажа соли, которую везли посуху с Южного Урала или водою из Нижнего Поволжья, являлась казенной монополией. Для пресечения контрабандной торговли солью и другими товарами с Яика в 1750 г. возле Самары пришлось установить заставы.
Из всего объема торговли лишь ее малая часть оставалась для удовлетворения потребностей немногочисленных горожан. Об объеме торговли обычных городских лавок дают представление данные 1765 г. по Самаре. В щепетильном ряду две лавки купца ДРукавкина вместе давали самый высокий доход для данного ряда: 2 руб. 40 коп. Три лавки купцов Аникина, Выдрина, Шерстобитова приносили общий доход всего в 90 коп. Более прибыльным был мясной ряд, там три лавки того же Рукавкина приносили общий доход в 9 руб. 50 коп. за год, а четыре лавки бургомистра И.Халевина 11 руб. Но рядом торговали лавки, ежегодная прибыль которых не превышала 1 руб. 25 коп.
Во время пребывания в Самаре В.Н.Татищева им было начато строительство большого гостиного двора. На казенный счет поставили 4 амбара для хранения товаров. Оправдываясь позднее перед правительством, ставившим эти действия ему в упрек, Татищев заявил, что строительство затеял потому, что дорога в Оренбург оставалась небезопасной, и купцам негде было хранить товары в ожидании поездки. После того как пограничную линию укрепили, и дорога стала надежней, строительство гостиного двора было прекращено. Упреки Татищеву вызывались тем, что товары, предназначенные для торговли с восточными купцами в Оренбурге, не подлежали таможенному досмотру в Самаре, поэтому в ней и не следовало находиться казенным складским помещениям. "И для того б гостина двора строить не надлежало, - выговаривалось Татищеву, - понеже город Самара зделан давно, она же внутри [укрепленной границы] и строения в ней умножено, в котором купеческим товарам для поклажи места в обывательских дворах имеется довольно". Действительно, содержание на своих дворах проезжающих и хранение купеческих товаров составляли обычный промысел и источник дохода для жителей города. В 1765 г. свои дворы для этих целей предоставляли 27 горожан, еще 25 содержали 4 городских постоялых двора вскладчину.
Распространенным промыслом, связанным с обслуживанием торговли, являлся гужевой извоз. "Обыватели нанимаются к развозу товаров на собственных лошадях до Москвы, Казани, Урала и Оренбурга, а сложив товары берут в Москве щепетильные, в Казани - сафьяны и конские приборы, в Урале - рыбу и в Оренбурге - соль, поставляемую в магазейны", - сообщалось о самарцах. Но извозом промышляли и многие сельские жители. Еще в 1733 г. для сбора необходимых сведений в Самарскую уездную канцелярию вызывались "Рожественской волости от каждаго жительства по два человека добрых людей таких, которые в прошлых годах для покупки рыбных припасов и для подряду на Еик хаживали". В 1737 г. той же волости крестьяне подряжались на доставку серы с казенного завода на Самарской Луке в Москву.
На побывавшего в Самаре в 1769 г. путешественника она произвела впечатление "города, от часу в большее приращение ныне приходящего". Наблюдение было справедливым. К началу 1780-х годов торгово-ремесленное население, теперь именовавшееся купцами и мещанами, насчитывало здесь уже 512 душ мужского пола, не учитывая казаков и других неподатных служилых людей.
Около половины посадских жителей Самары составляли лица, не имевшие собственных мастерских или лавок, работавшие в основном по найму. 30 процентов посадских занимались ремеслом, 20 процентов торговлей, крупных торговцев практически не было.
Посадское население городов Поволжья постоянно увеличивалось не только за счет естественного прироста, но и в результате приписки к городским общинам новых членов из других сословий, поселившихся "своими дворами и при домах хозяйских" в городской черте. Обязательным условием "приписки" выступало участие в торговле или промыслах. По этим признакам городские сословия пополнялись из отпущенных на волю помещичьих крестьян и дворовых людей, из крестьян государственных и дворцовых разных национальностей, из отставных служилых людей, из "не знающих своих помещиков", есть беглых.
11 февраля 1764 г. в Самарской магистрат поступило прошение ясашного крестьянина села Аскулы Т.А.Шишова о принятии его в число цеховых мастеров города Самары. Просьба обосновывалась тем, что "жительство де он по кожевенному своему ремеслу имеет в городе Самаре, ради чего необходимо принужден он купить свой дом". К прошению было приложено "отпускное письмо", которое дали "села Аскулы ясашных крестьян сотник Григорей Афонасьев, староста Артемей Федосеев с согласия всех мирских того села людей" Шишову, "живущему в городе Самаре своим двором, у коего имеется рукодельное кожевенное ремесло... ибо он, Шишов, в селе Аскуле крестьянской на пашню земли и прочих угодей не имеет".
По тем же признакам места жительства и владения ремеслом решался вопрос о причислении к посадской общине "Самарского уезда села Винновки ясачного крестьянина Савелья Васильева сына Дудинцева... обще з братьями и з детьми их". Воеводская провинциальная канцелярия в Симбирске поручила рассмотрение этого дела Самарскому магистрату: "Естли подлинно... жительство имеют в городе Самаре своими домами и подлинно, как оной Дудинцев при деле в самарской канцелярии скаскою показал, что имеет рукавишное и овчинное ремесло, освидетельствовать обще со определенными от того магистрата алдерманы. И буде по свидетельству точно окажетца, також и домы свои имеет, то их определить в цехи".
Самарские казаки также занимались хлебопашеством и скотоводством, промыслами и торговлей, мало отличаясь по своим занятиям от посадских людей. Некоторые из них переходили в городские сословия. Так, 24 сентября 1768 г. оренбургский губернатор подписал "ордер" (приказ), по которому "самарский казак малолеток 15-ти лет Алексей Хопрянинов" переводился в купеческое сословие, так как "обращающегося в торгу капитала имеет слишком на тысячу рублей и желает устроить мыльный и кожевенный заводы", а потому "купцом Хопрянинов будет более полезен, чем казаком". Численность находившихся на службе казаков в Самаре во второй половине XVIII в. составляла около ста, а вместе с отставными и малолетними до 300 человек мужского пола.
Помещики-дворяне, чиновники, офицеры являли немногочисленные группы постоянных жителей городов Самарского края. Невелика была и принадлежавшая им дворня. Небольшое число крепостных дворовых людей имелось у богатых купцов и казачьих командиров. У купца Д.Рукавкина было трое дворовых слуг из пленных башкир, атаман самарских казаков А.П.Углицкий в 1763-64 гг. купил 7 дворовых, один из которых, правда, сразу же сбежал. Но среди слуг и работников во дворах, мастерских, лавках зажиточных посадских и казаков преобладали, конечно, нанятые из городской бедноты и крестьян.
Все жилые дома в Самаре XVIII века были деревянными, что требовало постоянных забот о противопожарной безопасности. В 1765 г. вспыхнул третий по счету с 1745 г. большой пожар, унесший "церквей каменных две, деревянных две же, магистрат, воеводский дом и все тамошняго купечества лавки, два кабака, да обывательских 418 дворов, людей женска пола 2 человека". От огня "с великим трудом сохранены соборная церковь, пороховой погреб, провианская и соляные магазейны [казенные склады], самарское камисарство, винной выход [погреб] и 170 обывательских дворов". После этого пожара из города вывели кузницы и скотобойни, опасные в пожарном отношении. Жителям рекомендовалось увеличить расстояния между постройками и строить дома каменные или на каменном фундаменте, но эти рекомендации остались пустым звуком, а постоянная угроза пожаров преследовала горожан: в 1772 г.,например, в одну ночь сгорело 76 домов.
Городские власти наблюдали за соблюдением чистоты и уборкой мусора с улиц и дворов. Мусор первоначально свозился в яму около Убогого дома (богадельни) на окраине города, в 1741 г. ее засыпали и отвели новое место под свалку в нескольких верстах от города. В конце XVIII в. отмечалось, что в Самаре "воздух всегда чистый, благотворный и для жития весьма здоровый".
