НАЧАЛО САМАРСКОЙ КРЕПОСТИ

Идея строительства русских городов-крепостей на великом волжском пути между Казанью и Астраханью появилась фактически сразу после присоединения края к Русскому государству, когда Волга стала основной торговой артерией страны. Этот путь необходимо было закрепить, обезопасить и лучшего способа, чем поставить крепости в наиболее уязвимых пунктах реки, правительство не знало.

О том, что волжские городки предполагалось строить уже в середине 50-х гг. XVI в., свидетельствует переписка между правительством Ивана Грозного и одним из властителей Ногайской орды Измаилом. В 1555 г. Измаил просил царя, чтобы тот велел поставить "...на всех перевозех [через Волгу] по двести человек", дабы враги "не пришли водяным путем". В числе "перевозех" подразумевалось и "Самарское урочище", и устье Иргиза, и междуречье между Волгой и Доном, так называемая "Переволока".

В ответ на многочисленные просьбы ногайских мурз сообщалось, что царь "в тех местах учиня крепости, велит многим людям стоята и беречи беглых мурз накрепко". Однако для такого строительства нужны были дополнительные средства, а их в то время у России не хватало. Страна догружалась в опричный террор, ввязалась в изнурительную Ливонскую войну. Все ресурсы изрядно опустошенной казны тратились на западный театр военных действий. И все же, хотя и небольшими средствами, правительство пыталось поддерживать безопасность волжского пути с помощью "плавных ратей", посылок сезонных отрядов в наиболее стратегические места между Казанью и Астраханью.

Только после завершения тяжелейшей Ливонской войны, воцарения на русском престоле Федора Иоанновйча была принята и стала осуществляться обширная программа строительства новых городков-крепостей на южных и юго-восточных окраинах государства. Под 1584 г. "Пискаревский летописец" сообщал: "Того же году великий государь и великий князь Федор Иванович... приказывает... городы ставить на Поле и в Сивере и к Астрахани, которые за много лет запустеша от безбожных агорян и от междуусобныя брани: Елецких князей вотчина Ливны, Койса, Оскол, Валуйка, Болгария, Самара, Кромы, Монастырев и иныя многая польския и северския". Самара, упомянутая в этом перечне, скорее всего означала сторожевое русское поселение на юге, на реке Самаре, притоке Северского Донца. Среди "иныя многие" правительство намечало сооружение крепости и в "Самарском урочище" - при впадении реки Самары в Волгу. Эту крепость было поручено строить алатырскому воеводе Григорию Осифовичу Засекину.

Существовала исстари сложившаяся практика подготовительных и строительных работ. Сооружением пограничных крепостей в конце XVI в. занимался в основном Разрядный приказ. Предложение о строительстве того или иного городка или системы оборонительных сооружений предварительно, в общих чертах, разрабатывалось "специалистами" Разрядного приказа и направлялось в Боярскую Думу или для доклада непосредственно государю. После его утверждения на выбранное место будущего строительства направлялись служилые люди для составления точного плана местности, привязки типового проекта крепости, определения необходимого количества материалов и средств - вплоть до каждого бревна. Накануне предварительных работ обязательно проводился опрос "знающих людей". С чертежом и сметой разбирались опытные "горододелыцики" в самом приказе, а затем окончательный проект с предложениями по кандидатуре "строителя" отправляли вновь в Боярскую Думу. Здесь утверждался проект "Наказа", в котором определялись основные требования к будущему городку.

Фрагмент копии такого наказа сохранился и по Самаре. Он был адресован Г.О.Засекину, назначенному руководителем строительства и первым воеводой. В соответствии с документом проектировщики должны были определить, будет ли "...в городе бесстрашно от нагайских татар и сколь далече ногаи кочуют от Самары [реки] от того места, в котором ныне город станет и впредь теми людми мочно ли в городе сидеть, а сметя и расписав те места и всякие крепости и скольким людям впред в том городе быта и как их мочно устроить о всем подлинное расписав в роспис тот час ко государю роспис прислать..." Далее в тексте говорилось, что после того как "роспис", то есть чертеж и смета, были составлены и "...ко государю ...присланы", обсуждены и поправлены, их передали в Алатырь князю Засекину: "...государь по тому указ велит учинить да память воеводе князю Григорию как город на Самаре поставить и укрепить".

Подготовительные работы, по всей видимости, продолжались как минимум полтора, а то и два года. В конце 1584 г. были сделаны предварительные приготовления в Разрядном приказе, летом 1585-го в "Самарское урочище" выезжали проектировщики из приказа, к осени или к началу зимы они составили окончательный проект и смету, утвердили их, и зимой 1585-86 гг. указ и необходимые средства для его исполнения были доставлены в Алатырь к Засекину. Зимой в алатырских лесах, ближе к речным берегам, рубили лес, вывозили его к реке, на место, заливаемое вешними водами. Одновременно собирали ратных и работных людей, готовили запасы продовольствия, оружейные припасы, суда. К началу половодья все было под парусами, и уже в конце апреля-начале мая караван судов и плот направились вниз по Волге к месту/будущего строительства.

Экспедиция Засекина должна была прибыть в "Самарское урочище" примерно в середине-второй половине мая. Князь Григорий и его "товарищ", то есть заместитель, Федор Елизарович Елчанинов обладали весьма значительными полномочиями. В пределах установленной сметы они могли вносить свои изменения в ход строительства, вплоть до перемены места сооружения укреплений. Неизвестно, какую точку выбрали проектировщики Разрядного приказа при составлении чертежа Самарской крепости, ибо территория "Самарского урочища" не давала очевидного однозначного решения. Сам термин "Самарское урочище" возник довольно рано, судя по "Степенной книге", уже в шестнадцатом веке и подразумевал обширные пойменные земли, находившиеся в нижнем течении реки Самары при ее впадении в Волгу.

Дело в том, что до середины XVII в. Самара впадала в Волгу основным своим руслом на 20-25 км ниже современного устья, напротив возникших в XVII в. деревень Ермакове и Кольцове. Значительно выше от основного русла Самары отделялся небольшой рукав и впадал в Волгу, фактически совпадая с современным течением реки. Тогдашнее русло самой Волги напротив нынешнего города было смещено западнее и проходило там, где сейчас расположено село Рождествено.

Местность между старым руслом Самары, ее рукавом и Волгой почти вся заливалась в половодье, была занята лесами и лугами, труднодоступна для кочевников и являлась надежным укрытием для многочисленных казачьих ватаг. В "Самарском урочище" стояли и временные летние отряды русских войск, охранявшие волжский путь. В старом устье Самары существовала пристань с зимовьем, где останавливались экипажи судов, которые не успевали до морозов пройти устье Самары и здесь вмерзали в лед. О существовании пристани и поселения свидетельствуют старинные карты и портоланы западноевропейцев, относящиеся к XIV-ХV вв.

По всей видимости, при впадении в Волгу основного русла Самары и предполагалось возвести Самарскую крепость. В таком случае ее гарнизону было бы сравнительно нетрудно наблюдать и охранять передвижение судов по Волге, стать перевалочным пунктом для торгового потока, перекрывать дорогу казачьим отрядам.

И все же Засекин - неизвестно, наперекор ли первоначальному проекту или согласуясь с ним, - начал строить город в совершенно неожиданном месте (некоторые очевидцы называли его горой) на правом берегу реки Самары, где она разделялась на два рукава, за пределами "Самарского урочища". Воеводы решили не прятать крепость за протоками и озерами, а поставить ее на самом видном месте, откуда гарнизон мог успешно контролировать передвижение кочевых орд и полностью перекрывал дорогу (по обоим самарским рукавам) на волжские просторы.

В середине XVII в. Волга пробила себе новый путь, ее русло сдвинулось на восток - прямо под городские стены, топография окружающей местности резко изменилась и тогда-то, почти век спустя, в полной мере выявилась фантастическая дальновидность и точность выбора места под крепость!..

Пограничные городки строились в основном по своеобразным типовым проектам. Обычно в Москве предварительно регламентировался размер городка, причем за расчетную единицу в сметах принималось поселение, вмещающее примерно тысячу жителей мужского пола. Существовало несколько наиболее оптимальных вариантов таких городков, и служилым людям, составлявшим предварительные чертежи и сметы, требовалось наиболее удачно привязать один из этих вариантов к соответствующей местности. Поэтому при удачном выборе места для устройства города, правильной увязке его основных элементов с особенностями рельефа, при тщательном профессиональном проведении подготовительных работ само строительство города-крепости занимало сравнительно немного времени: от 2-3 недель до 1,5-2 месяцев. Первые известия о построенном Самарском городе появились в конце лета 1586 г., а в начале сентября крепость уже принимала многочисленных гостей - послов, стрельцов, свиту крымского царевича.

После высадки на берег воеводы и "горододелыцики" начали сверять с чертежами реальную местность. Пока воеводы окончательно определяли место строительства, а мастера-горододелыцики размечали участки под будущие сооружения, служилые и работные люди разобрали плоты, вытащили на берег материалы. Начало закладки города сопровождалось особым ритуалом - молебном и освящением места закладки сооружений. Прежде всего, горододелыцики сосредоточили внимание на строительстве собственно "города", или "кремля". На размеченной рабочей площадке сооружались стены с башнями. Внутри кремля устроили усадьбы воеводы и "начальных" людей, здания съезжей избы, тюрьмы, осадных дворов, складов - "амбаров" для припасов, житниц и т.д. Площадь кремля вряд ли составляла более 5 гектаров. По мнению самарского краеведа Е.Ф.Гурьянова, в плане крепость являла близкую к квадрату прямоугольную фигуру с размерами сторон 213 на 245 м. Желавшие обосноваться своими дворами воинские люди вряд ли могли разместиться под укрытием стен, и вынуждены были устроиться за кремлем, в его предместье. Самарский город занял самую возвышенную, примыкающую к обрывистому самарскому берегу часть междуречья. Доминантой крепости выступала церковь, сооружение которой началось одновременно с городом. Выбор духовного патрона - покровителя горожан определяла Москва одновременно с выбором названия крепости. В Самаре порешили строить храм Пресвятой и Живоначальной Троицы. А вот как назывался придел храма, обычно носивший имя покровителя города, неизвестно. Возможно, он сразу получил имя святого Алексия, будущего духовного заступника Самары. Пространство за стенами кремля - посад или острог - осваивалось также целенаправленно и планомерно. На территории, отведенной под расселение личного состава гарнизона и посадских жителей, размечались участки под усадьбы, скорее всего, создавалась даже общая планировочная структура улиц и кварталов. Усадебные постройки сооружались в индивидуальном порядке каждым владельцем участка. После определения территории острога сразу же началось сооружение второй внешней системы обороны крепости.

Самара по устройству оборонительных сооружений, административных, церковных и частных зданий мало чем отличалась от десятков подобных городков-крепостей, построенных тогда же на безбрежных пограничьях Российского государства.

Историю первого года существования Самарской крепости, поступков его воеводы Засекина хотя бы фрагментарно позволяют прояснить сохранившиеся материалы русских посольств. Впервые действия самарской администрации упоминаются в делах военно-политической миссии Мурад-Гирея, одного из бежавших в Россию крымских царевичей. Летом 1586 г. он с пышной свитой и многочисленным отрядом стрельцов был отправлен в Астрахань. Сопровождавшим царевича воеводам Р.М.Пивову и М.И.Бурцеву поручалось по пути следования приглашать на службу волжско-яицких казаков. В Самару к Засекину караван пришел 11 сентября. Долго оставаться в недостроенном и неуютном городке не имело смысла и на третий день утром струги продолжили путь к Астрахани. Во время стоянки в Самаре Пивов, Бурцев и Засекин обсудили царскую грамоту, в которой Григорию Осифовичу приказывалось вызвать с Яика и Волги всех "виновных" казаков на царскую службу. Грамота адресовалась не только самарским воеводам, но и казакам. На Волге, в окрестностях Самары, вольных казаков не было и на совете трех воевод решили послать на Яик самарского голову Семейку Кольцова и одного из "воровских казаков" с царской грамотой. Необходимость привлечения вольных казаков на государеву службу для урегулирования конфликта в крае отчетливо осознавалась в Москве, и поэтому, не дожидаясь ответа Засекина, 1 ноября ему прислали еще одну грамоту, срочно требовавшую всеми силами привлечь казачество, и в первую очередь атаманов Барбошу и Мещеряка, к службе. Однако грамота эта запоздала.

Отвечая столице, Засекин так описывал случившиеся события: "...октября, Государь, в 23 день пришли ко мне... на Самару с Яика Матюша Мещеряк, да Ермак Петров, да Ортюха Болдырев, да Тихон П-шь [весьма неблагозвучное прозвище], а с ними казаков 150 человек, а на Яике остались атаманы Богдашко Барбоша, да Нечай Щацкой... а с ними казаков полтретья [250] человек". В Самаре казаки Мещеряка пробыли недолго, всего 5 дней, а затем их отпустили вниз к Астрахани вслед каравану Мурад-Гирея. Однако и за эти дни произошли серьезные события, едва не повлиявшие впоследствии на судьбу крепости. Перед уходом казаков в Астрахань воевода Засекин, руководствуясь указаниями из Москвы; потребовал от них вернуть ногаям пленных и захваченное имущество. Для Центрального правительства и местных властей это было делом политического принципа. Как раз в конце ноября в Самару прибыло русское посольство, направлявшееся к князю Урусу. Входившие в его состав дети боярские Ф.Гурьев, И.Страхов и Р.Норов должны были убедить ногаев в необходимости признания Самарской и Уфимской крепостей, а затем уговорить их прислать весной следующего года свои отряды для усиления русских армий на западе. Вместе с русскими послами через заволжскую степь возвращалось бывшее в столице ногайское посольство "Тонказю с товарищи". Для того, чтобы наглядно доказать ногаям роль Самары в защите их интересов, в частности от яицких казаков, и должен был перед ними разыграться эффектный спектакль по возвращению награбленного.

Но для части казаков, включая атаманов Мещеряка и П-ша, условия политической игры оказались явно неприемлемы. Они никак не могли взять в толк, зачем возвращать то, что честно добыто на поле брани. Тем более, по их же словам, "...царь... [казаков] ...нароком послал нагаи воевати". В присутствии русских послов казаки перед жалобщи-каминогаями начали "придуриваться... всякие непригожие дела говорить... как жен их соромотили", за полон требовали "немеренные цены" и в конце концов там же попытались их попросту ограбить. Чтобы как-то разрядить обстановку перед ногайскими послами и доказать серьезность своих намерений, Засекину пришлось схватить пять наиболее вызывающе "придуривавшихся" казаков, в том числе Мещеряка и П-ша. Всех остальных удалось спровадить в Астрахань, причем в наказе тамошним воеводам вменялось, чтобы в Астрахани казаки ни в коем случае "... не сказывалися бы яицкими казаками, а говорили б, что они туго в Самарском городе и не бывали".

Отправив казаков, Засекин был обязан позаботиться и о посольствах. Для их сопровождения до Астрахани самарские воеводы выделили 50 стрельцов. Если же караван с послами "замерзнет" ниже Самары, то ногайских послов следовало отпустить степью "с провожатыми стрельцами, чтоб от казаков оберечь". Действительно, посольский караван не успел далеко уйти из-за непогоды и остановился двадцатью верстами ниже, в "Шелехмецких горах", в зимовье рядом с устьем реки Самары. Русские послы всю зиму и весну наблюдали события, происходившие в городе, и благодаря их отпискам, исторические сведения сохранились до наших дней.

В долгую первую зиму Самары 1586/87 г. в крепости оказались весьма опасные постояльцы. В любой момент на помощь сидевшим в тюрьме Матвею Мещеряку и его товарищам могли прийти с Яика казаки. Без указа из Москвы Засекин опасался что-либо предпринять против своих пленников. Меж тем созрел заговор. Заточенные в тюрьме казаки вступили в "сговор" с частью самарского гарнизона - "литвой". О том, что самарские служилые люди "шатки", свидетельствуют многие факты, например, доносы начальных людей, "...что стрельцы и казаки ставили на Самаре город и живучи проели и запасу у них не стало". Заговор раскрыли "...в роспросе... и на пытке твоему государю воеводе... сказали атаманы и Аитва, что послали весть на Волгу, и на Увек и на Яик к атаманам и к их товарищам, а велели быт всем нынешняго 95 году [1587] к твоему государеву городу к Сомарскому на Олексеев день человека Божия или на Благовещеньев день, а не будут на те сроки и ино как вода расколица, да воеводу и всех людей побить и город жжечь и нас холопей твоих и нагайских послов побйти и казна твоя... взять".

Засекин немедленно сообщил столице о раскрытом заговоре и принял дополнительные меры: казаков изолировали от "литвы", русским и ногайским послам приказали вместе с казной переехать из зимовья в крепость. Ногаям и здесь отдали предпочтение: в то время как русские "казну на себе перенесли в город", к ногаям "для бережения" и перевозки послали стрельцов.

Наконец из Москвы прибыл с указом царя гонец Постник Косяговский. Государева грамота гласила: "Матюшу Мещеряка да Тимоху П-ша, да иных их товарищей пущих [государь] велел казнити перед ними послы смертною казнию". Видимо, в марте 1587 г. в Самаре была совершена первая казнь. Вместе с товарищами на городской площади повесили одного из известнейших волжских атаманов Матвея Мещеряка. Все имущество, награбленное казаками у ногаев, передали ногайским послам.

Русские и ногайские послы отправились из городка восвояси со своими поручениями только в конце апреля-начале мая. К этому времени, как и добивалась Москва, вопрос о признании Самары со стороны Уруса и мурз практически был решен. В Астрахани Мурад-Гирей смог доказать послам Уруса, что крепость возведена, прежде всего, в интересах ногаев.

К весне у Засекина и его гарнизона прибавилось много новых забот. Что ни день встречали и провожали послов и купцов, перевозили их через волжские "перелазы". Например, 1 мая 1587 г. по указанию самарского воеводы через Волгу были перевезены послы от нескольких мурз, а с ними 137 "ордобазарцев" - торговых людей из Средней Азии и до 2000 лошадей на продажу. Засекину разрешили устроить небольшой торг под стенами крепости, где продавалось все, кроме "заповедных товаров".

Кочевья ногаев, с наступлением тепла поднимавшиеся все выше и выше по левобережью Волги, наконец-то достигли Самары. Засекин сообщал в Москву, что, по мере появления отдельных ногайских кочевий вблизи крепости, он отпускал зазимовавшихся в городе ногайских и русских послов с "государевым жалованьем" к тому или иному мурзе. Характерно, что сами мурзы - Кучук-мурза и другие - просили, чтобы с отпускаемыми послами Засекин давал разрешение "летовать на Сомаре и на Волге бесстрашно". Таким образом, самарские воеводы утверждались как бы общепризнанными гарантами безопасности ногайских кочевий в Среднем Поволжье. Целенаправленная последовательная политика правительства на юго-востоке дала себя знать и в том, что весной 1587 г., как и добивалась Москва, мурзы начали вновь посылать свои отряды в русскую армию. Эти отряды следовали через Самарскую крепость, переправлялись на правую сторону Волги и с провожатыми Засекина доходили до "мещерских окраин" под Рязанью. Видимо, после волжского речного этот сухопутный путь со Средней Волги степью до "мещерских окраин" и далее до Шацка был в то время весьма оживленным.

Основателя Самары князя Г.О.Засекина сменили в начале лета 1587 г. Грамоты, датируемые концом июня, адресовались уже Федору Елчанинову.

О более поздней истории городка сведений сохранилось крайне мало. По всей видимости, в конце XVI столетия он играл более значительную роль в истории Поволжья, чем его соседи - Саратов и Царицын. Недаром такой внимательный наблюдатель русской жизни, как француз на царской службе Жак Маржерет, среди прочих крепостей, построенных в то время в юго-восточных степях, главными выделял Самару и Терки.