Известие о победе революции в Петрограде пришло в Самару 1 марта 1917 года. Для обсуждения событий было созвано совещание гласных городской Думы. На нем исполнявший обязанности городского головы В. П. Ушаков огласил телеграмму председателя Государственной Думы М. В. Родзянко о "взятии восстановления государственного и общественного порядка в руки Временного комитета Государственной Думы", был избран "особый Временный городской комитет безопасности", для выработки экстренных мер к поддержанию порядка и спокойствия в городе, который будет пополняться представителями различных общественных организаций.
После этого думские лидеры послали делегацию к самарскому губернатору князю Голицину, чтобы выяснить его отношение к событиям, и весьма обрадовались тому, что князь признал комитет и обещал свое содействие. Комитет надеялся на трогательное единение с деятелями старой власти и в дальнейшем. 2 марта он пополнился делегатами от 28 общественных организаций.
На следующий день на городских митингах, проходивших в театре-цирке "Олимп", городском театре и Общественном собрании, был избран первый состав Самарского Совета рабочих депутатов.
Опьяненные незнакомым чувством свободы, рабочие, как и другие слои населения, выдвигали и поддерживали все политические силы, которые выступали с демократическими лозунгами и обещаниями народоправства. Пропаганда "беспартийной революционности" и "единения всех революционных рил" была развернута в прессе с самых первых дней революции.
В целях единения всех демократических сил Совет рабочих депутатов откликнулся на призыв Комитета общественной безопасности и послал в него 3 марта 10 своих представителей, после чего последний переименовал себя в Комитет народной власти. В последующие дни в него вошли представители политических партий, воинских частей, и постепенно его состав был доведен до 200 человек.
Комитет народной власти уже 3 марта принял ряд постановлений общедемократического характера: об освобождении политзаключенных, аресте представителей царской администрации, разоружении полиции и жандармерии, организации народной милиции. Не дожидаясь назначения Временным правительством губернского комиссара, Комитет народной власти выдвинул и утвердил в этой должности председателя губернской земской управы, кадета К. Н. Инькова, а его помощником - члена губернской управы кадета Н. В. Осоргина.
Известие о свержении самодержавия очень быстро распространилось в казармах, солдаты стали присоединяться к митингам рабочих, служащих, учащихся города. Кое-где арестовывали офицеров, а после получения приказа № 1 Петроградского Совета в войсковых частях Самарского гарнизона стали образовываться солдатские комитеты. Совет рабочих депутатов содействовал организации Совета солдатских депутатов, и 7 марта 1917 г. состоялось их первое совместное заседание.
Подавляющее большинство в Самарском Совете солдатских депутатов на первых порах принадлежало эсерам и меньшевикам. Солдаты часто самовольно уходили из частей домой, требовали отправки целых частей на полевые работы в деревню, предоставления специальных отпусков на период весенних полевых работ. Эти действия солдатских масс направлялись большевистскими агитаторами, стремившимися превратить их в проводников своих идей в деревне.
Известия о свержении самодержавия, о демократических свободах и преобразованиях, происшедших в результате победы Февральской буржуазно-демократической революции в центре, дошли до самарской деревни в марте 1917 г. и пробудили к активной политической деятельности крестьянство. В деревне стали создаваться новые органы власти: волостные и сельские исполнительные комитеты. Сельские и волостные комитеты избирались на крестьянских сходах и съездах как по старым правилам общинных собраний, так и применяя новые формы - всеобщие, равные, прямые выборы, чаще всего открытым голосованием. Уже с начала марта 1917 г. в Самару стали поступать сообщения о том, что "в уездных городах старые власти уже устранены, на их местах организованы временные комитеты общественной безопасности...".
25-29 марта 1917 г. был созван I губернский съезд крестьянских комитетов, к началу работы которого "съехалось около 22 представителей от всех уездов". Учитывая популярность идеи организации Советов в массах, I губернский крестьянский съезд призвал к организации Советов крестьянских депутатов и объявил себя губернским Советом крестьянских депутатов, в исполнительный комитет которого вошли преимущественно представители партии эсеров.
"Единение всех демократических сил", провозглашенное в первые дни революции, было только лозунгом. Острая конкурентная борьба разгорелась между представительной и исполнительной властями. Самарский Комитет народной власти, претендовавший на представительство "высшей революционной власти в стране" и назначивший губернского комиссара, рассчитывал быть главной силой в губернии. Председатель комитета К. Г. Глядков был крайне разочарован тем, что не он, а губернский комиссар вступает в непосредственное отношение с правительством, являясь проводником государственной власти, и снабжен всеми атрибутами политической власти. В свою очередь К. Н. Иньков вовсе не стремился к сотрудничеству с Комитетом по всем без исключения вопросам. П. Д. Климушкин, характеризуя его в своих воспоминаниях, писал: "Губернский комиссар Иньков - человек, безусловно, старой бюрократической школы, чуждый всяким демократическим убеждениям, а потому не мог встать на тот революционный путь, на который встал Комитет". Следует заметить также, что Комитет, как орган представительный, находился под большим давлением радикальных сил и его тактика больше соответствовала требованиям "текущего момента". На комиссара, им избранного, Комитет смотрел как на своего подотчетного адепта. Комиссар же относил Комитет к числу "прочих" общественных организаций, не обладавших политической властью.
Между тем. Комитет народной власти, укрепив свое положение после вхождения в его состав представителей от Советов, приступил к формированию реальных структур исполнительной власти. 13 марта он утвердил выбранного Советом военных депутатов на должность начальника милиции прапорщика А. С. Шиляева.
После определения позиций в городе, все политические партии обратили свои взоры к деревне, так как в условиях продолжающейся революции любая власть зависела от поддержки большинства населения страны. Большинство в России 1917 года составляло крестьянство, в аграрной Самарской губернии - значительное большинство, причем имевшее бунтарское прошлое. Уже в марте стали поступать первые сведения из деревни о крестьянских выступлениях, направленных против высоких арендных цен, потравах в помещичьих экономиях и самовольной рубке леса. Одновременно крестьяне-общинники, пользуясь революционной обстановкой, не преминули выдвинуть требование возврата в общину земель столыпинских выделенцев. Крестьянское движение стремительно нарастало и местные политические деятели острее чувствовали необходимость "принимать меры" к недопущению аграрных беспорядков.
Ожесточенная борьба за крестьянство происходила на губернских и уездных крестьянских съездах. II губернский крестьянский съезд, открывшийся в Самаре 20 мая, 28 мая объединился со всесловным и продолжал работу по 6 июня 1917 г. Этот съезд наглядно продемонстрировал пробуждение крестьянских масс, их активное стремление сознательно влиять на ход политических событий в стране.
"Временные правила пользования землей" были выработаны на этом съезде в острой борьбе между крестьянскими делегатами, поддержанными представителями самарских большевиков, присутствовавших здесь в качестве приглашенных от политических партий, и эсеровским руководством съезда. Эти правила в корне подрывали основы частной собственности, так как передавали "все земли - частновладельческие, казенные, банковские, удельные монастырские, кабинетские, церковные и вообще все земли, не обрабатываемые собственным трудом... в ведение и под контроль земельных комитетов а где их нет, то Комитетов народной власти, которые и становятся от сего времени фактическими их распорядителями...". Приняв данные правила, эсеры вынуждены были защищать их основные положения, пойдя на обострение отношений со своим центральным руководством и министерствами земледелия и внутренних дел Временного правительства.
При обсуждении земельного вопроса на съезде выявилось столкновение двух точек зрения на его решение: умеренно-реформистской, выдвинутой и поддержанной эсерами, занимавшими руководящие посты в Совете крестьянских депутатов, и радикально-конфискационной, отстаиваемой большинством крестьянских депутатов, поддержанных большевиками. Такое противостояние длилось недолго и закончилось победой радикалов, утвержденной во "Временных правилах". Эсеры на это пошли, боясь потерять социальную опору партии: голоса частных владельцев из крестьян были немногочисленны и, в большинстве случаев, не представлены на съезде, так как в сельском мире они составляли меньшинство.
Если эсеровское губернское руководство колебалось и никаких конкретных действий не предпринимало для реализации решений II крестьянского съезда, за исключением ходатайств об их утверждении, то крестьянство губернии через свои комитеты на местах приступило повсеместно к осуществлению указанных постановлений. "После состоявшегося II Самарского губернского крестьянского съезда крестьянами повсеместно осуществляется захват частновладельческих земель... через местные земельные комитеты", - жаловался поверенный сельскохозяйственного и торгово-промышленного товарищества Соколова и Самойлова в губернский земельный комитет. В свою очередь, низовые крестьянские комитеты отмечали, что "с образованием союза посевщиков, во главе которого стоят крупные землевладельцы, всемерно проводящие в жизнь право частной собственности, положение ухудшилось... Такие меры противодействия не установили, конечно, хороших отношений между помещиками и крестьянами".
В поисках "мужицкой правды" крестьяне постепенно отходили от эсеров и попадали в объятия большевиков. Последние стремились в ходе своего социалистического эксперимента подпереть мускулистые, но немногочисленные пролетарские плечи мощным крестьянским хребтом.
Крайне напряженная обстановка сложилась летом и осенью 1917 года в деревнях и селах Самарской губернии. Повсеместно крестьяне на основании "Временных правил", выработанных II губернским съездом, осуществляли раздел земель, отобранных ими у помещиков и сельской буржуазии. Во многих местах приняло широкие масштабы движение крестьян-общинников за возврат отрубных и хуторских земель. Это явление наблюдалось чаще всего в уездах с большим удельным весом крупного крестьянского землевладения. Только одной земельной комиссией Совета крестьянских депутатов за два месяца после II съезда было разобрано 370 дел, возникших на почве проведения в жизнь указанных "Правил".
Губернский земельный комитет попытался как-то упорядочить этот процесс. Для этого он в начале августа вместе с губернской земельной управой разослал по волостям разработанные ими анкеты для исследования сельскохозяйственных вопросов в процессе подготовки к Учредительному собранию. Они сопровождались просьбой дать "по возможности краткий и ясный ответ на вопросы".
Губернский земельный комитет, разослав вопросные листы для подготовки земельного вопроса в Учредительное собрание, о настроении основной массы крестьян был осведомлен и без ответов на них. Он попытался установить контроль за ходом земельного передела, разработав и утвердив 19-20 августа 1917 г. "Общую инструкцию волостным земельным комитетам Самарской губернии". Она явилась основой для утвержденных III губернским крестьянским съездом "Правил об обложении платежом в пользу государства лиц, пользующихся в 1917 году казенными, частновладельческими, банковскими и иными землями". Правила возлагали на волостные земельные комитеты перераспределение земельного фонда между нуждающимся населением, мотивируя это необходимостью расширения посевных площадей под яровые 1918 г. Комитетам рекомендовалось "взять в свое ведение все земли, на которых владельцы и арендаторы не ведут собственного хозяйства. Земли собственников и арендаторов, на коих имеются хозяйства, также принимаются на учет для распределения излишка среди безземельных и малоземельных".
III Самарский губернский крестьянский съезд (20-27 августа 1917), объединившийся затем со всесословным, должен был по замыслу его организаторов-эсеров, стоявших во главе губернских органов власти и исполкома крестьянского Совета, разрядить накаленную обстановку в губернии. По всем обсуждавшимся на съезде вопросам разгорались яростные споры. Особенной критике подверглась нерешительная, колеблющаяся позиция эсеровского руководства крестьянского Совета, занятая им в ходе борьбы за реализацию решений II губернского съезда по земельному вопросу.
На съезде было утверждено соглашение Совета крестьянских депутатов с комитетом партии эсеров о выдвижении общего списка в Учредительное собрание.
Осенью 1917 года массы ходом событий были подведены к альтернативному выбору: либо диктатура пролетариата, либо диктатура военных. Угрожающе нарастала и другая перспектива: русский анархический бунт, "бессмысленный и беспощадный".
Вопрос о переходе власти к Советам стал предметом острых дискуссий уже в начале октября. 13 октября рабочая секция Совета потребовала немедленного перехода власти к Советам, "становящимся центрами нарастающей крестьянско-пролетарской революции". В двадцатых числах октября он стал обсуждаться не только на заседаниях партийных комитетов, исполкомов Советов, фабзавкомов и профсоюзов, но и на массовых митингах. Если большевики имели большинство в Совете рабочих и солдатских депутатов, в фабзавкомах и солдатских полковых комитетах, то иная ситуация была в губернском Совете крестьянских депутатов, продолжавшем выступать в поддержку Временного правительства и существенно влиявшим на ситуацию в городе. Гарнизонный Совет крестьянских депутатов по вопросу о власти колебался. Вот почему решение вопроса о переходе власти в руки Советов не могло произойти сразу же 25 октября. Бурная дискуссия по вопросу о текущем моменте вспыхнула на заседании исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов, которое открылось в 2 часа дня 25 октября в Белом доме (ныне здание Академии культуры и искусств). На заседании председательствовал В. В. Куйбышев. Он огласил телеграммы о событиях в Петрограде и предложил направить на телеграфы комиссаров. Но это предложение встретило противодействие со стороны лидера самарских меньшевиков А. И. Кабцана. В связи с тем, что на заседание не были приглашены члены исполкома Самарского губернского Совета крестьянских депутатов, его председатель И. Д. Панюжев в знак протеста покинул собрание. Участники заседания приняли предложение меньшевика В. П. Преображенского отложить обсуждение до 8 часов вечера, с тем, чтобы к этому времени представить мнение всех партийных фракций, входящих в Советы.
Вечером в Белом доме состоялось экстренное заседание исполкомов Советов, на нем вновь председательствовал В. В. Куйбышев. В президиуме находились меньшевик А. И. Кабцан и эсер И. А. Одайкин. Бурная дискуссия о текущем моменте затянулась до пяти часов утра. Представители губернского и гарнизонного Советов крестьянских депутатов, группы "Единство", эсеры и меньшевики высказались против перехода власти к Советам. Более того, учитывая сложность момента, губернский Совет крестьянских депутатов вновь заявил о своей поддержке Временного правительства и выступил за немедленный созыв губернского всесословного съезда, который и должен был решить вопрос о власти. Были прения по вопросу о допущении гласных Городской Думы на заседание. Эсеры высказывались за приглашение Думы, интернационалисты - за допущение только гласных - интернационалистов, большевики - против допущения Думы. Большинством решено Думу не допускать. Тем самым она отстранялась не только от власти, но и от участия в решении этого вопроса.
26 октября большевики, опираясь на поддержку меньшевиков-интернационалистов и эсеров-максималистов, внесли предложение о немедленном переходе всей полноты власти к Советам и признании Временного правительства низложенным. Эта резолюция не прошла, за нее было подано всего лишь 79 голосов. Эсеры и меньшевики-оборонцы, крестьянские депутаты (109 человек) отказались участвовать в голосовании. Большевики настаивали на том, чтобы провести еще одно объединенное заседание Советов.
В этот же день в городской Управе состоялось совещание (без большевистской фракции), обсуждавшее вопрос о мерах по охране города. Кадеты требовали, чтобы городские объекты охранялись силами, подчиненными "Новой Думе" и предлагали войти в Демократическое совещание. По этому вопросу начались прения. Были предложения оставить охранные функции у Советов, которых Дума должна иметь пропорциональное представительство. Максималист Ф. Я. Рабинович заявил, что власть должна быть сосредоточена в более сильных руках, чем думские; недоверие к штабу охраны и Красной гвардии необоснованно. Дума была серьезно обеспокоена событиями. После прений решили войти в демократическое совещание, а городской Управе и председателю Думы поручено выяснить вопрос об охране города в Советах.
Так как по вопросу о власти большевики оказались в меньшинстве, ими были избрана другая тактика. Они отказались от созыва всесословного съезда, который, конечно же, выступил бы против перехода власти к Советам. В этой связи самарские большевики пригласили на объединенное заседание не только членов исполкомов Советов, но и всех своих сторонников: представителей фабзавкомов и профсоюзов, железнодорожного и почтово-телеграфного союзов, полковых и ротных комитетов. Им удалось добиться поддержки и со стороны гарнизонного Совета крестьянских депутатов. С большевиками солидаризировались меньшевики-интернационалисты, эсеры-максималисты, члены еврейских социал-демократических организаций. И все-таки это не была поддержка всего населения города. Вопрос о переходе власти к Советам решался в штабах партий и организаций, а не народными массами.
