3.3. Классовая борьба

При работе с источниками, содержащими сведения о социальных противоречиях, необходимо обратить внимание на следующий момент. В советской историографии поставлена задача изучения всех без исключения проявлений классовой борьбы. Однако борьбу антагонистических классов феодального общества нельзя рассматривать как ряд отдельных спорадически возникающих столкновений. Противоположность интересов, давление (взаимодействие) феодальной верхушки общества и зависимого эксплуатируемого населения друг на друга проявлялись во всем, они буквально пронизывали всю хозяйственную и социальную жизнь вотчины, определяли степень феодального угнетения. Это было обычным явлением внутривотчинной жизни, как и жизни всего феодального общества, и могло получить отражение в документальных материалах только тогда, когда противоречия достигали особенной остроты, грозили разрушить устои феодального правопорядка. Поэтому в источниках можно обнаружить далеко не все случаи классовых столкновений, а только самые крупные. К тому же в архивах сохранилась только часть документов, и среди них очень мало "дел", то есть комплексов материалов об одном событии, освещавших его с разных сторон. Вследствие всего вышесказанного воссоздаваемая картина классовой борьбы является в значительной степени фрагментарной.

Вспышки социальных противоречий внутри отдельных владений были обусловлены вполне конкретными причинами. Например, волнения в вотчине московского Вознесенского монастыря, продолжавшиеся около четырех месяцев - с декабря 1704 по март 1705 г., были вызваны невозможностью выполнения обычных феодальных повинностей в условиях, когда: "...за хлебным недородом, тот хлеб не родится третий год...". Часто поводом для выступления служили злоупотребления вотчинных властей. Насилие лежало в основе феодальной организация вотчины. Позиция вотчинной администрации хорошо высказана в словах одного из промышленников Надеинского Усолья старца Анфиногена "... хто де у меня попросит властиной указ, у меня де указ в палке" . Этому произволу способствовала удаленность приволжских владений от метрополий, фактическая, , бесконтрольность деятельности местных властей.

Порой отдельные выступления зависимого населения можно объяснить только исходя из всего комплекса обстоятельств внутренней жизни вотчины. Об этом свидетельствуют материалы следствия, вызванного убийством и ограблением в 1707 г. приказчика Городищенской слободы Вознесенского московского монастыря . Протест работных людей, бобылей, крестьян, чувашского и мордовского населения проявлялся в самых различных формах. В целом же можно выделить три основные направления классовой борьбы жителей приволжских владений духовенства.

1. Попытки решить возникающие противоречия в рамках феодального правопорядка, используя "легальные" способы борьбы за свои права. Это были выступления против злоупотреблений, за упорядочивание феодальных повинностей. Активной формой такой борьбы являлись отказ платить оброчные платежи, работать на промыслах и т.д.

2. Стремление уйти из данной вотчины или вообще избавиться от действия крепостнических методов эксплуатации с помощью бегства.

3. Борьба против основ феодальной системы угнетения путем участия в вооруженных выступлениях, крестьянских войнах.

Первое направление получило свое выражение в основном в подаче челобитных. Этот способ защиты своих интересов жителями края был наиболее распространен именно в вотчинах духовенства. Специфика челобитных, их форма, порядок и причина подачи населением крупных владений Симбирско-Самарского Поволжья были подобны аналогам в других районах Российского государства. В ряде случаев дела, связанные с подачей челобитных, тянулись длительное время и тем самым способствовали переходу к более энергичным методам борьбы. Рассмотрим это на нескольких примерах.

Значительный интерес представляет многолетняя борьба жителей Надеинского Усолья против произвола монастырского старца промышленника Леонтия Моренцова (1673-74 - 1684 гг.), известного как своей энергичной хозяйственной деятельностью, так и злоупотреблениями . О последнем обстоятельстве свидетельствует более двадцати челобитных населения вотчины. Они исходили не только от зависимого населения, но и от ладей, равных Л. Моренцову по служебному положению. Одного из них - промышленника Г. Черниговца Л. Моренцов "...морил голодною смертью и ставил на правеж" . Случаи угроз, избиения жителей Усолья, насилия, незаконных поборов и отработок, а то и роста ограблений, и все это систематически, из года в год, стали нормой поведения "старца". Соучастниками своих преступлений, своеобразными телохранителями Моренцов сделал двух усольских жителей из семьи трубного мастера, одной из наиболее привилегированных в Усолье. Жители вотчины не без оснований считали, что подобные злоупотребления и преступления должны быть наказуемы даже в рамках феодального правопорядка. В своих челобитных они ни в коей мере не пытались выступить против основ феодальных отношений, системы повинностей и т.д. Главная цель челобитчиков состояла в отзыве Л. Моренцова из вотчины, прекращении злоупотреблений. Однако добиться справедливости с помощью челобитных даже в самые высокие инстанции - на имя царя, патриарха, властей Савво-Сторожевского монастыря населению вотчины не удалось. Доведенные до крайности жители Надеинского Усолья летом 1682 г. решились на открытое выступление. В нем приняло участие большинство населения вотчины. Видимо, это была уже не первая попытка открытого неповиновения, т.к. Л. Моренцов писал о "...прежних мятежниках". Сопротивление жителей властям не переросло в вооруженное восстание. Крестьяне, работные люди, бобыли прекратили вое работы на промыслах, перестали подчиняться Л. Моренцову: "... от этого соляной и рыбный промысел остановился и рыба в монастырь не идет". В Москву были посланы челобитчики с прощением вывести Надеинское Усолье из-под монастыря". Выступление закончилось неудачей. Вотчина осталась за монастырем, промышленник ее не был сменен . Но власти Савво-Сторожевского монастыря поняли, что дальнейшее пребывание Л. Моренцова в Усолье может привести к новым, более серьезным выступлениям жителей. Об этом свидетельствовали новые челобитные на имя уездных властей, патриарха и т.д. В сентябре 1684 г. Л. Моренцову все же пришлось сдать свои дела по вотчине. Так закончилось правление этого человека, длившееся около 10 лет. Как правило, стороны, участвовавшие в конфликте, пытались интерпретировать события в свою пользу. По содержанию одной из отписок монастырских властей в октябре 1688 г. жители промыслов приходили "бунтом и скопом" и хотели убить наиболее ненавистных подручных промышленника. По словам же очевидца, у сельского священника В. Аитилова, "...переволокские жители приходили к промышленнику с властиной грамотой... и из них вышедший Кондратий Казак в келье стал говорить промышленнику, и говорил много против властиного указу и грамоты, чтобы указ учинил, а бунтом и сколом.... они не приходили . Поводом для выступления жителей с. Кузмодемьянского и Городищенной слободы вотчины московского Вознесенского монастыря в 1704-1705гг. дослужил сильный неурожай. Документальные материалы отразили происходившие в вотчине события как в изложении приказного человека, "...который судом и расправой ведает, и оброк собирает". А, Селиверстова, так и крестьян сала и слободы. А. Селиверстов, описывая случившиеся, упор сднлал на факте неповиновения крестьян, отказе их выполнять различные работы, платить оброк и недоимки. Судя по сведениям А.Селиверстова, события развивались следующим образом. "Зачинщиком" выступления стал ссыльный крестьянин с. Кузмодемьянского Осип Никитин. По "наущению" О. Никитина и ряда других жителей села, староста М. Назаров в декабре 1704 г. подал челобитную в Симбирск с просьбой сбавить тягло и допросить приказчика. Крестьяне обвиняли А. Селиверстова в том, что он самовольно увеличил налог. Пока приказчика допрашивали в Симбирске, в с. Кузмодемьянском распоряжался всем О. Никитин. Он запретил собирать оброк и продавать промысловую рыбу. Новая вспышка волнений была связана с присылкой в январе 1705 г. из Приказа Вознесенского девичьего монастыря памяти о сборе оброчных денег за 1704 и 1705 гг. Вновь главную роль в волнениях сыграл О. Никитин. Он и его сподвижники "взбунтили всех крестьян", потребовали перевести население на ясак и приписать вотчину к Симбирску. Была подана челобитная симбирским властям. Приказчика вновь вызвали в Симбирск, а затем отправили в Казань. В феврале 1705 г. по решению мира староста М. Назаров подал еще одну челобитную с теми же требованиями в Казань. Волнения перекинулись и на другое крупнейшее поселение вотчины слободу Городищенскую. В феврале 1705 г., когда из Казани в слободу пришел указ о сборе оброка, "крестьяне небольшие" М. Чечулин, Я. Саранский и другие "остановили" сбор денег. По их требованию староста подал в Москву челобитную с просьбой уменьшить оброк, т.к. им "за скудость" платить нечем. Крестьяне слободы, воспользовавшись тем, что приказчик был в Симбирске и Казани ,продали 150 четвертей овса. Любопытно следующее Селиверстов пишет, что крестьяне продавали овес "сверх продажной цены" и взяли себе только прибыль. По-видимому, под давлением А. Селиверстова в с. Кузмодемьянском во второй половине февраля 1705 г был выбран новый староста И. Гаврилов. Однако это ничего не изменило. И. Гаврилов, действуя заодно с тем же Осиновым, отказал приказчику в сборе денег и хлеба. Крестьяне распродали владельческий хлеб, забрав себе деньги, отказались работать на рыбном промысле, выполнят сельскохозяйственные работы.

Иную оценку происходившего содержат челобитные крестьян. Несмотря на то, что "зачинщиками" (по А. Селиверстову) являлась небольшая группа "крестьян небольших" и ссыльных, все жители селений были едины в своем отношении к злоупотреблениям приказчика, к непосильному тяглу. Прежде всего, в челобитных крестьян делается попытка объяснить причины их подачи, доказать невозможность несения повинностей, показать злоупотребления вотчинных властей. Причинами выступлений назывались неурожай и последовавшее затем "оскудение". Вследствие этого крестьяне уже не могли в полном объеме нести феодальные повинности. Неупорядоченность платежей, различных работ, дальние поездки подрывали хозяйство крестьян. Велики были и злоупотребления со стороны приказчика и уездных властей. Требования крестьян, получившие оформление в нескольких челобитных, выглядят следующим образом:

1. Судить и наказать приказчика за совершенные им злоупотребления.

2. Зачесть крестьянам в оброчные платежи те деньги, что незаконно взяты с них.

3. Уменьшить и отложить на некоторое время оброчные платежи.

4. Отдать крестьянам запасы хлеба из монастырских амбаров.

5. Впредь обложить население денежным, точно фиксированным ясаком.

6. Вывести население вотчины из-под юрисдикции Монастырского приказа и приписать к Симбирску.

Не дожидаясь решения властей, крестьяне сами стали выполнять отдельные пункты своих требований. Об этом и писал приказчик.

В итоге выступления крестьян вотчины закончились неудачей. Однако волнения населения на этом не прекратились. В 1707 г. жителями сл. Городищенской был убит приказчик. Длительное расследование показало, что это было не обычное убийство с целью грабежа. Новый приказчик писал, что недовольные крестьяне подбивают людей против местной власти, делают сходы у своих дворов, собираются ночью с "небольшими людьми". Реакция центральных властей на все происходившее была проста: бунтовщиков наказать кнутом, оброк собрать; у тех, кто не может платить, отнять имущество. Если приказчик не сможет собрать деньги, то его самого отправить на каторгу .

Одной из форм классовой борьбы было бегство. Уйти с обжитого места, потерять дом, хозяйство, лишиться поддержки мира - на все это могли подтолкнуть лишь очень серьезные обстоятельства. Например, в Надеинском Усолье несколько семей бежало, исчерпав все легальные средства борьбы с промышленником и не без оснований опасаясь его мести. Часто население уходило не в силах выдержать длительного судебного разбирательства, мытарств, связанных с ним. Жители с. Юлово Городище Новоспасского монастыря "... от всего этого (судебных тяжб - Э.Д.)...разорился вконец и многие разбрелись". Подобная формула часто встречается в крестьянских челобитных, и, видимо, это был не только формальный прием, за ним стояли реальные намерения.

На злоупотребления сыщиков во время сысков беглых как на одну из причин бегства постоянно указывали монастырские власти - Вероятно, имеющиеся в документах данные о количестве беглых достаточно верно отражают реальную ситуацию, так как монастырская администрация была заинтересована в точной фиксации своих беглых, ибо это служило основанием для последующего сыска ушедших. Беглые уходили в основном в дворцовые селения Самарской Луки, к уральским казакам, в близлежащие вотчины.

Рассматривая бегство из церковно-монастырских владений Симбирско-Самарского Поволжья необходимо отметить два обстоятельства. Самовольный уход населения по своим масштабам ни в коей мере не может быть сравним с притоком беглых. Массовое бегство с территории изучаемого района началось значительно позднее. И второе. Сравнительно небольшой отток населения из владений духовенства в конце XVII - начале XVIII вв. был характерен именно для изучаемого региона. По всей территории страны в это время господствует противоположная тенденция. Однако и здесь бывали случаи, когда владения, население которых искусственно" формировалось исключительно из беглых, оказывались "пустыми" вследствие массового ухода жителей. Например, власти Костромского Ипатьева монастыря, обнаружив в конце XVII в. множество своих крестьян, бежавших от "хлебных недородов" из вотчин в Костромском и Владимирском уездах, "...в низовых разных городах", решили поселить их на пожалованных землях в бывшей казачьей слободе Каменской Симбирского уезда. Видимо, условия жизни на новом месте оказались не самыми благоприятными, да и власти поспешили обложить население повинностями. В результате посланный в 1709 г. в селение подьячий обнаружил из 52 дворохозяев только трех, да и те, опасаясь наказания, бежали. Жители не только ушли, но и развезли свои дворы.

В документах не содержится сведений о самостоятельных вооруженных выступлениях населения крупных вотчин края. Сильнейшее недовольство жителей крепостным гнетом, действиями вотчинной администрации могло вылиться в форму вооруженного восстания только при появлении поблизости крупных повстанческих центров.

Ф. Энгельс, анализируя способность немецкого феодального крестьянства подняться на вооруженную борьбу, писал: "Их разобщенность чрезвычайно затрудняла достижение какого-либо общего согласия. Действовала долгая... привычка к подчинению... жестокость эксплуатации то усиливалась, то ослабевала в зависимости от личности господина - все это помогало удержать крестьян в повиновении". Только размах, ширь крестьянских войн, крупных восстаний могли породить в угнетенных уверенность в победе, в освобождении от крепостнического гнета. Убедительно подтверждают это материалы, относящиеся ко времени развертывания в Среднем Поволжье крестьянской войны под предводительством С. Разина. Для разрешения назревших противоречий понадобился только сам факт появления на территории края повстанческого войска. В восстании приняло участие большинство угнетаемого населения Симбирско-Самарского Поволжья, в том числе и жителей церковно-монастырских владений. Столь массовое движение показывает, что люди выступали на против отдельных злоупотреблений, за соблюдение норм феодальной законности, как это может показаться из текста челобитных, а против всей системы эксплуатации. В вотчине патриарха в Самарской Луке часть крестьян вошла в состав армии С. Разина остальные принимали на постой отряды восставших, помогали им продовольствием. Видимо, одним из руководителей "смутьянов" был крестьянин из патриаршего с. Выползово М.И. Казаривов, после подавления восстания высланный вместе с семьей в Холмогоры . Одним из основных опорных пунктов армии восставших на подступах к Симбирску стало Надеинское Усолье. Неизвестно количество усольских жителей, бывших в разинском войске при осаде Симбирска. Но уже после разгрома повстанцев симбирский воевода И. Миловлавский доносил в октябре 1670 г., что собравшийся в Надеинском Усолье "...на Теплом стану..." крупный отряд крестьянской армии под руководством самарского жителя Р. Тимофеева в составе до пятисот человек и не думал складывать оружие. Повстанцы собирались идти на Уренскую крепость, но вскоре были разгромлены правительственными войсками. В ноябре 1670 г., примерно через месяц после поражения отряда Р. Тимофеева, после долгих колебаний жители Надеинского Усолья послали в Симбирск делегацию, состоявшую из старца промышленника Феодосия, священника и пяти крестьян "...от всех усольцев , чтоб великий государь пожаловал их, велел вины им отдать, что они были у Стеньки Разина". Но и после принесения повинной настроение усольских жителей не изменилось. После поражения второго похода разинцев на Симбирск под руководством Ф. Шалудяка в июле 1671 г. в Надеинском Усолье скопилось около двух тысяч восставших . Готово было население монастырских владений поддержать и восстание К.Булавина. В 1708 г., когда отряды армии К. Булавина, подступали к Саратову я приказчик Городищенской слободы И.Аленасов бежал.в Симбирск, жители слободы отказались ставить караульщиков на монастырский двор и намеревались примкнуть к восстанию .

Классовые столкновения были постоянным явлением в социальной жизни крупной вотчины края. Основной формой, проявлением их была подача челобитных. Вспышки активности на моменты нарушения правовых норм вотчинной жизни, резкого ухудшения положения населения. Вполне можно говорить об элементах организации. Однако организованность крестьян не выходила за пределы одной общины, мира. В ряде случаев наиболее активно выступали беднейшие слои населения, но как правило, их поддерживал весь мир. Бегство как форма классовой борьбы не получило широкого развития. В этом сказалась специфика изучаемого региона. Судя по материалам, отдельных не связанных с событиями крестьянской война вооруженных восстаний не было.