2.2 Промысловые отрасли хозяйства

Развитие церковно-монастырского хозяйства на территории края происходило в зоне формирования средневолжского центра промыслового рыболовства. Он наряду с Нижним Поволжьем и Поморьем принадлежал к крупнейшим в стране и снабжал своей продукцией население всей европейской части. Появление таких центров в конце XVII-XVIII вв. было связано с развитием товарно-денежных отношений и становлением единого всероссийского рынка.

Рыболовство. Все исследователи рыболовецкого хозяйства выделяют две основные стадия в производстве промысловых работ: первая связана с добычей рыбы; вторая - с ее обработкой и хранением. К вспомогательным необходимо отнести - ремонтные, строительные и другие подготовительные работы.

Лов рыбы производился в течение всего года, который делился на несколько промысловых сезонов или путин. Первая весенняя путина начиналась сразу же после вскрытия Волги и длилась примерно до середины мая, до весеннего половодья. Она приурочивалась к весеннему ходу рыбы на нерест и давала большую часть годового улова красной рыбы - осетров, белуг, севрюг, стерляди, белорыбицы (белая семга). Летнюю - примерно с середины июля и до середины августа и осеннюю - с середины августа до начала декабря - путины промысловики зачастую на разделяли и считали за одну. Зимой ловили подо льдом лосося, небольшие количества красной рыбы, белорыбицы и частика. Выделение четырех путян в годовом промысловом цикле характерно для рыболовства Нижней и Средней Волги на всем протяжении XVII - XIX вв. Периоду XVII - начала XVIII вв. характерна некоторая неразделенность весенне-осенних путин.

Данные о размерах улова и видах добываемой рыбы на монастырских промыслах в последней четверти XVII - начале XVIII вв. подтверждают мнения Б.Б. Кафенгауза, Д.И. Тверской и других исследователей о том, что во второй половине XVII - первой половине XVIII вв. на внутреннем рынке России преобладающую роль в снабжении населения ценными сортами рыбы играло Среднее и Нижнее Поволжье. По размерам улова красной рыбы, белорыбицы, стерляди предприятия крупнейших монастырей края, не шли ни в какое сравнение с рыболовством в других районах страны (исключая, разумеется, Нижнюю Волгу и Поморье). Около 90% всей добычи рыбы составляли - белуга, осетр, белорыбица и стерлядь. Если в конце 70-середине 80 гг. между первыми тремя видами было примерное равенство, то в 90 гг. XVII в. резко возросла добыча осетров, доля которых в общем улове составила от 65 до 80%. Постепенно осетр становился основной промысловой рыбой .

На протяжении XVII-XIX вв. существовали единые принципы определения сортности рыбы, ее ценности. Например, при добыче белуг и осетров - основное количество пойманной рыбы составляли мерные осетр и белуга, являвшимися как бы эталонными. Белуги, превышавшие эту меру - матерые, косячные, урючные ценились намного выше. Цена белуг и осетров - полумерных, чалбышей, третниковых и т.д. была значительно ниже их реальной стоимости.

Сравнивая орудия ловли в Среднем Поволжье с аналогичными орудиями труда в других рыболовецких районах страны (исключая Поморье и Нижнею Волгу), необходимо отметить, что качественно новыми были только стрежневые невода больших размеров, позволяющие резко увеличить производительность труда. На промысле Новодевичьего монастыря размеры такого невода достигали 400 сажен. Со времени, "как вода сойдет" им ловили до поздней осени осетровых, белорыбицу и стерлядь. При ловле белорыбицы использовали два невода по двести сажен длиной. Такого же размера были частиковые невода. Невода применялись и зимой для подледного лова. Снасти такого размера в XVII-XIX вв. были обыденными в Среднем Поволжье. Учуги и езы не нашли применения на Средней Волге. Все прочие средства для лова рыбы отличались чрезвычайным разнообразием. Монастырские ловцы могли вести промысел "неводами и оханами, и сетьми, и кормачною, и костылевою, и юртовою, и плавными связочными и летними и зимними ловлями и иными всякими снастьми" одним из основных орудий в весеннюю путину были оханы (аханы) - явные сети, использовавшиеся для лова ценных сортов рыбы. Из сетных снастей применялись также плавные связочные сети. Значительная часть осетровых, лососевых и стерлядей вылавливалась самоловами. По способу лова - в Ванды - часть стерляди так и называли вандовой. Одну из самых ценных и редких рыб Средней Волги - лосося ловили только зимой и, как правило, на удочки - "карманная снасть". Центрами управления промыслом, где велась обработка выловленной рыбы подготовка ее к длительному хранению, находились материалы и оборудование, были рыбные дворы и станы. Первоначально большинство монастырей, ведших промысел в Поволжье, имели такие дворы в приволжских городах, а так же в местах непосредственно близких к рыбным ловлям. На волжском побережье и островах монастыря оборудовали временные станы - легкие постройки для переработки выловленной рыбы. Зачастую они смывались полыми водами, подвергались ограблению со стороны "воровских людей". Для действительно крупной промысловой добычи рыбы необходимы были основательные рыбные дворы с капитальными сооружениями, с постоянным обслуживающим персоналом. Создание таких дворов могло быть возможным только после распределения побережья Волги, примыкающего к монастырским рыбным ловлям, между отдельными предпринимателями. Как только Чудов, Новоспасский, Савво-Сторожевский, Новодевичий монастыри стали собственниками земель, они приступили к строительству на своих промыслах крупных хорошо оснащенных дворов. Сложности возникли только московского Вознесенского монастыря, так как пожалованные ему рыболовные угодья, находились далеко за пределами его земельных владений.

При значительных размерах "вод" и широком размахе промысла монастырь-предприниматель вынужден был основывать несколько дворов. В середине 80 гг. XVII в. в Надеинском Усолье функционировали три ватаги (каждая со своим двором или станом) - Жигулевская, Переволокская и Лопатинская. В конце XVII-начале XVIII вв. обработка рыбы велась также на рыбном дворе Васильчиковской ватаги. В 1703 г. у Новодевичьего монастыря на рыбном промысле были два крупных двора в Новопречистенской слободе и Белом Яру и два сравнительно небольших рыболовецких стана на Бушуйском острове и на Атрубе. По данным начала XVII в. крупные рыбные дворы по своему устройству, размерам и характеру производимых на них работ немногим отличались от волжских рыбных дворов второй половины XVIII-XIX вв. Они состояли более чем из десятка больших строений - изб, амбаров, сараев, чуланов, ледников, сушил, поварешин и т.д., обнесенных забором. В состав особенно крупных дворов входил конюшенный двор со своими сооружениями. Необходимым элементом рыбного двора был плот площадью до 200 кв. м., на котором производились приемка рыбы, ее сортировка, потрошение и разделка. Через дворы проходила практически вся вылавливаемая рыба. Исключением являлась небольшая часть улова, который высаживался в садки - небольшие озера или отгороженные протоки, - а затем замораживался или вывозился в прорезных стругах. Процесс обработки рыбы делился на ряд операций. Начальными были работы на плоту. К ним относились выгрузка или выливка (мелкой частиковой рыбы), оценка и обмер, "низание" частика на петли, потрошение и разделка крупной рыбы.

Одной из основных операций являлось соление рыбы, на что уходило значительное количество соли. Например, в Надеинском Усолье в середине 80 гг. на эти цели расходовалось за год до 3500 пудов; на промысле Новодевичьего монастыря в начале XVIII в. - около 3000 пудов . Красная рыба,требующая при обработке низких температур, солилась и содержалась в ледниках. Прочая - в теплых специальных помещениях. Часть рыбы коптилась (мтевая рыба) и вялилась. Профессиональных навыков требовало приготовление икры (на астраханских учугах выделялся и высоко оплачивался труд икряного мастера). В качестве отдельных операций можно выделить приготовление клея, жира, визиги, кавардака и т.д.

Существовали специализированные орудия труда - иглы рыбные, ножи продольные и косячные, солила лубяные и т.д., средства для соления, получения жира, хранения и т.д. Зачастую для той или иной операции выделялись специальные рабочие помещения. О сравнительной несложности этого оборудования свидетельствуют материалы "Описания..." 1704 г. . Стоимость орудий труда при сравнительно небольших расхождениях оценщиков на рыбном дворе Новодевичьего монастыря составляла от 18,5 до 26,6 руб.

О размахе работ на монастырских рыбных дворах в конце XVII в. свидетельствует тот факт, что через крупнейшие из них проходило до 10000 пудов рыбы в год. При этом нельзя забывать, что основное количество рыбы обрабатывалось в весьма сжатые сроки, во время весенней путины.

При рассмотрении организации труда на промыслах необходимо учитывать работы по ремонту сооружений, снастей, лодок, изготовлению Юлей пряжи и т.д. Но в общем, бюджете статьи расходов на эти ремонтные работы занимали незначительное место. По мнению И.В. Степатова, амортизация основных сооружений учуга на астраханских промыслах составляла около 10% в год. Видимо, эту цифру можно взять за основу и при изучении подобных процессов на рыбных промыслах Среднего Поволжья. При смотре основных сооружений рыбных дворов и станов Новодевичьего монастыря в 1704 г. их оценили в 28 рублей (оценка, до нашему мнению, занижена). Исходя из данных об устройстве ватаг Савво-Сторожевского монастыря, стоимость их должна была быть в 2-3 раза выше. Таким образом, размеры ремонтных работ в стоимостном выражении не превышали в среднем 5-10 рублей в год. Значительная часть материалов, шедших на изготовление ловецких снастей, лодок, орудий труда рыбных дворов - закупалась за пределами монастырских владений в Нижнем Новгороде и других городах.

До сих пор остается мало изученным вопрос об использовании рабочей силы на крупных "неводных" промыслах. В процессе добычи рыбы применялось несколько способов организации рабочей силы. Первую, наиболее крупную группу, составляли наемные подрядные ловцы, получавшие оплату по "залову", в зависимости от количества и сортности добываемой рыбы. Они пользовались собственными снастями и лодками. Такая форма организации труда нашла широкое применение на большинстве промыслов Среднего и Нижнего Поволжья. По мнению Н.Б. Голиковой, эти подрядчики должны быть отнесены к категории мелких ремесленников. Они существенно отличались от прочих работных людей тем, что мели собственные средства производства, обладали большей свободой действия. Их взаимоотношения с производственниками строились на иной основе. При оформлении договора составлялись подрядные записи, по которым подрядчик брал в счет будущей работы значительную сумму денег, как правило, превышавшую половину возможного расчета. Например, 1703 г. из 207 рублей, которые полагались подрядным ловцам промысла Новодевичьего монастыря и частично наемным людям других категорий, при расчете было выдано только 88, 51 руб., а остальные оказались изданными в задаток. Случалось, что некоторые из таких подрядчиков могли отработать даже аванс и с них по "ловецким записям" брали "недоловные". Обычно "недоловные" деньги были невелики. Это свидетельствовало о стабильности, предсказуемости рыболовства на Волге. Рыба, пойманная подрядными ловцами, принималась по определенной цене. Следует отметить, что в течение последней четверти XVII-начале XVIII в. закупочные цены на рыбу практически оставались постоянными, несмотря на то, что рыночные заметно выросли.

Богатейшие запасы ценных сортов рыбы в Волге, сравнительная легкость ее добычи позволяли держать закупочные цены на довольно низком уровне. Например, на камских промыслах Савво-Сторожевского монастыря в 60 гг. XVII в. стоимость выловленной подрядными ловцами мерной белуги была гораздо выше и составляла от 24 копеек за летнюю рыбу до 33 копеек за осеннюю. Трудно судить о количестве подрядных ловцов, занятых на монастырских промыслах. Косвенно на значительное их число указывают большие суммы денег, выплачиваемые этой категории работников. На крупнейших промыслах, каковыми были рыбные ловли Надеинского Усолья в середине 80 гг. XVII в., в среднем за год подрядные ловцы получали до 650 рублей . В связи с общим ростом добычи рыбы на промыслах Савво-Сторожевского Новоспасского, Чудова монастырей в конце XVII-начале XVIII вв. соответственно росли и суммы "заловонных" денег. Как был организован труд подрядных ловцов, насколько самостоятельны они были в своей промысловой деятельности, неизвестно.

На рыбных промыслах существовала еще одна форма найма (часть работников в хозяйстве Новодевичьего и Вознесенского монастырей, дворцового ведомства, Ф. Ромодановского). Это работные люди, обслуживающие крупные невода. Работа с каждым таким неводом требовала значительного количества обслуживающего персонала, - от 12 человек на неводах в 200 сажен до 22 человек на стрежневых неводах длиной в 400 сажен. Специальной квалификацией среди работных людей обладали неводчик, и, пожалуй, пятник. Найм производился на год (исключались зимние месяцы) с повременной оплатой. На промысле Новодевичьего монастыря в 1703 г. насчитывалось 46 человек, определенных на такого характера работы48. На монастырском промысле труд этой категории работных людей оценивался значительно ниже, чем у светских феодалов или на дворцовых ловлях . Видимо, духовенство использовало зависимых монастырских работников.

В значительно меньших масштабах использовался на рыбных ловлях Новодевичьего монастыря труд подрядчиков, ловивших на "песках" из "третьей рыбы" и крестьян, добывавших рыбу "изполу".

Разделение труда на рыбных дворах не зашло так далеко, как может показаться при перечислении операций или видов продукции, получаемой из рыбы. Об этом свидетельствует перечень профессий. На рыбных дворах работали только "ватажские рыбные раздельщики" и "прочие" работные жди. Практически выделяется только одна, требующая более высокой квалификации, профессия - рыбный раздельщик. Данных об оплате труда раздельщиков и работных людей нет. В 1685-86 - 1686-87 гг. в Надеинском Усолье суммарный заработок ватажских раздельщиков и работных людей достигал 80-90 рублей. Принимая годовой размер заработной платы одного работника на промыслах светских владельцев - от 2,5 до 5 рублей можно предположить, что в Усолье на рыбных дворах было занято от 25 до 35 человек. На два рыбных двора Новодевичьего монастыря на сезон нанималось четыре рыбных раздельщика и 12 ватажских работных людей . Система авансов была распространена и среди этой категории работных людей. Кроме денежной оплаты, ватажские работники столовались за счет монастыря.

О работниках, занятых на ремонтно-строительных работах, сведений в источниках сохранилось крайне мало.

Таким образом, анализируя использование рабочей силы, занятой на добыче и обработке рыбы, вряд ли можно говорить об устойчивом разделении труда, о четком выделении отдельных операций, о наличии значительных групп профессионально грамотных работников - руководителей и квалифицированных исполнителей отдельных операций. К последним можно отнести только неводчиков, ватажских раздельщиков и, в какой-то мере, пятчиков. В основном же, на промысле работала малоквалифицированная масса людей. Типичным представителем этой категории был один из отставных стрельцов, посланных в 1676 г. из Савво-Сторожевского монастыря в Надеинское Усолье, где он "...работал разную работу", в 1676 г. "... был на Усе..." на монастырском дворе...", затем перешел в Усолье, а из Усолья ушел к "лову", работать на рыбный двор .

За исключением группы квалифицированных рабочих, из года в год. занимавшихся своим делом, состав подсобных работников был весьма нестабильным.

О количестве наемных людей, занятых в рыболовстве, можно говорить приблизительно. На промысле Новодевичьего монастыря, на повременной работе с неводами было занято 46 человек, на рыбном дворе работало 16 человек . Практически невозможно учесть подрядчиков, вылавливающих большую часть рыбы, издольщиков, ловивших из "третьей рыбы" и т.д. Скорее всего, число одновременно занятых на промысле в весенне-осенний период достигало 100 и более человек. В Надеинском Усолье, где среднегодовой объем выплат за "уловную рыбу" составлял около 700 рублей, число наемных людей было значительно большим. Предположительно, что в конце XVII в. на пяти крупнейших промыслах Среднего Поволжья - Чудова, Новоспасского, Савво-Сторожевского, Новодевичьего и московского Вознесенского монастырей в весенне-осенний период рыбной ловлей одновременно занималось около тысячи человек. В среднем единичный монастырский промысел Среднего Поволжья по численности рабочей силы вполне сравним с крупными неводными ватагами Нижнего Поволжья первой четверти XVIII в..

По мнению исследователей, в Нижнем Поволжье в XVII-начале XVIII вв. использовалась, как правило, вольнонаемная рабочая сила. Только сравнительно немногочисленная группа квалифицированных работников формировалась из зависимых людей. Подобный принцип комплектования наблюдался и на промыслах Среднего Поволжья у тех предпринимателей, которые не имели на волжском побережье населенных владений. Власти Чудова, Новоспасского, нижегородского Благовещенского и других монастырей посылали к "рыбным ловлям" старцев, промышленников, слуг, наиболее доверенных людей, а всех остальных работников подбирали на месте.

Гораздо сложнее вопрос о характере найма рабочей силы решался в хозяйствах вотчин , где жило постоянное зависимое население. Рассмотрим его на примере Надеинского Усолья. В писцовой книге вотчины 1686-87 г. при перечислении профессий работных людей и бобылей (хозяев дворов) говорится о 22 "рыбных ловцах и ловельщиках", 2 рыбных раздельщиках и струговом кормщике. Однако количество жителей Усолья, принимавших участие в лове и обработке рыбы, было более значительным. Об этом свидетельствует ряд косвенных данных . Так или иначе подавляющее большинство бобыльского и работничьего населения промыслов использовалось в двух основных отраслях - рыболовства и солеварении. По отношению к нему можно говорить о "принудительном оплачиваемом труде зависимого населения"? Однако в отличие от солеварения в рыболовстве роль сторонних вольнонаемных людей была более значима.

Данные по владениям московского Вознесенского и Новодевичьего монастырей также позволяют говорить об участии жителей вотчин в промысловых работах. На промысле Новодевичьего монастыря монастырские крестьяне и бобыли работали на рыбных дворах, с неводами, зимой на подледном лове и т.д. Но среди подрядчиков, ловивших "по залову", видимо, с большинство принадлежало вольнонаемным рассматривая бюджеты и рентабельность монастырских рыбных промыслов Симбирско-Самарского Поволжья в конце XVII-начале XVIII вв., можно сделать следующие выводы. В конце XVII в. пять крупнейших монастырских промыслов давали рыбы и припасов примерно на десять тысяч рублей (по московским и нижегородским ценам того времени), чистая прибыль составляла около 4,0-4,5 тысяч рублей. По этим показателям в совокупности они не уступали дворцовым рыболовецким хозяйствам Нижнего Поволжья, значительно превосходили монастырские промыслы Поморья, но ни в коей мере не могли соперничать с астраханскими и яицкими учугами . На один затраченный в монастырском промысловом хозяйстве рубль приходилось от 1,5 до 2,2 рублей прибыли.

Об уровне развития производительных сил на волжских промыслах свидетельствует соотношение расходной части годового бюджета по рыболовецкому хозяйству Савво-Сторожевского и Новодевичьего монастырей (плата труда людей, занятых на добыче и обработке рыбы составила "от 40 до 45% всех расходов). Вся же сумма расходов на заработную плату, считывая расчеты с возчиками, доходили до 70-80%. Затраты на восстановление оборудования не превышали 3-8%. Данные о внутренней структуре промыслового хозяйства Новодевичьего монастыря в 1703 г. - стоимости сооружений и оборудования рыбных дворов, оборудования для добычи рыбы - снастей и лодок; соли, необходимой для соления рыбы, затрата на оплату рыбным ловцам и ватажным работникам также свидетельствует о высоком уровне переменной части "капитала". И все же для изучаемого региона вряд ли являются приемлемыми выводы Н.Б. Голиковой примитивном и дешевом оборудовании, низкой организации труда, сделанные ее при изучении "неводного" предпринимательства Нижней Волги в первой четверти XVIII в.. При рассмотрении промыслового рыболовства необходимо учитывать историю этой отрасли, уровень ее развития всей территории страны. На наш взгляд, главные рыбные промыслы Среднего Поволжья необходимо отнести к крупной кооперации с определенными элементами устойчивого разделения труда.

Важнейшей особенностью монастырского рыболовецкого хозяйства региона являлось то, что оно не давало в метрополию значительных свободных денежных средств. Промыслы являлись поставщиками крупных, т.е. сумму до тысячи рублей партий рыбы и рыбных припасов, шедших "прообиход" монастырской братии. Несмотря на то, что вся остальная продукция продавалась, средства от продажи шли на восполнение внутренних потребностей промысла. Для расширения хозяйства требовались дополнительные финансовые инъекции из метрополии. Вывоз продукция на рынок имел правде всего задачу обеспечения промысла необходимыми средствами на следующий хозяйственный сезон. Данный вывод остается в силе, несмотря на то, что в приходно-расходных книгах самих монастырей имеются указания на крупные суммы средств, поступающих в монастырскую казну от продажи рыбы и рыбных продуктов. Изучение бюджетов промысловых хозяйств показывает, что в подобных случаях происходило перераспределение средств и недостающие денежные ресурсы в рыболовстве (ушедшие в казну метрополии) восполнялись за счет доходов от других отраслей, например, солеварения. Такая роль рыболовецких промыслов крупнейших монастырей страны как поставщиков потребительских стоимостей для нужд клира сохранялась при общем объема производства продукции до 3000 рублей. Чистый доход при этом (при сравнительно стабильных размерах статей прихода и расхода, характерных для промыслового хозяйства Средней Волги в конце XVII-начале XVIII вв.) в среднем не превышал 1000 рублей в год, что в стоимостном выражении составляло потребности монастыря в рыбе и рыбных продуктах. Более высокий уровень производства на промысле Савво-Сторожевского монастыря в начале XVIII в. был достигнут в совершенно иных условиях, когда монастырское хозяйство перешло под управление государства.

Продажа рыбы осуществлялась на местах обработки и хранения на самих рыбных дворах, в Нижнем Новгороде, на Макарьевской ярмарке и в Москве. Порой крупные партии рыбы по договоренности отправлялись в соседние монастыри. Например, в 1676 г. усольский промышленник Л. Моренцов послал вверх по Волге струг с рыбой "по монастырский обиход". В этом струге везли крупную партию рыбы (на 600 руб. по рыночным ценам) для Новодевичьего монастыря . Значительное количество рыбы продавалось на монастырских рыбных дворах. В основном это была свежая рыба осеннего и зимнего лова, практически весь улов стерляди, частиковая рыба, В 1703 г. на рыбных дворах Новодевичьего монастыря выручка от продажи составила 220,9 руб.. Несмотря на более низкие цены по сравнению с московскими и нижегородскими, продавать улов на месте промысла было выгоднее, т.к. экономились сравнительно крупные средства, затрачиваемые на провоз. Однако отсутствие спроса, не всегда позволяло это сделать.

Большая часть улова продавалась в Нижнем Новгороде и Москве. Струги с рыбой в Нижний Новгород отправлялись осенью в конце августа -начале сентября. Рентабельность таких торговых "экспедиций" была несомненной. По данным 1686/87 г. от рыбы, проданной в Нижнем Новгороде, доход на один рубль затрат составлял примерно 1,9 руб.. Размах таких операций был весьма значительным. В том же году в Нижнем Новгороде за рыбу Надеинского Усолья выручили 761,4 руб. и на 863,7 руб. отправили в монастырь. В 1706 г. продано в Москве и отправлено в Смоленск и Дорогобуж рыбы на 2558,2 руб. Рыночные цены в Москве в Новгороде были примерно равны и в несколько раз превышали закупочные. В последней четверти XVII-начаде XVIII вв. наблюдается тенденция к росту рыночных цен.

Значительные сложности представляла транспортировка рыбы и рыбных припасов в Н. Новгород , Москву, подмосковные монастыри. Летом и зимой рыбу до Н. Новгорода, а порой и до Москвы, отвозили на стругах, то был наиболее дешевый и удобный вид транспорта. Зимой с монастырских промыслов и из Н. Новгорода, рыба вывозилась на наемных подводах. На примере перевозок из Надеинского Усолья в последней четверти XVII в. можно определять, что затраты на оплату труда возчиков составили около четверти всей расходной части бюджета промысла. В начале XVIII в. объемы перевозок значительно увеличились. Например, зимой , 1706 г. из Нижнего Новгорода в Москву была отправлена с рыбой и припасами Надеинского Усолья 231 подвода. На них вывезли 6771 пудов груза общей стоимостью 2565 руб. по рыночным ценам. Всего за перевозку было заплачено 227,1 руб., в среднем за 1 пуд 0,035 руб. При перевозке рыбы непосредственно с промыслов подводная повинность ложилась на печи монастырских крестьян, бобылей, работных людей.

Солеварение. В отличие от рыболовства солеварение получило развитие только во владениях Савво-Сторожевского монастыря - Надеинском Усолье. Интерес представляет высокий технологический уровень производства и степень его воздействия на экономику монастыря.

Несмотря на то, что добыча соли велась на Самарской Луке с глубокой древности, первым основателем крупного, хорошо оснащенного технически и организованного предприятия был в конце первой трети XVII в. был богатый ярославский промышленник Надея Светешников. В 1660 г. "варничные заводы" перешли к Савво-Сторожевскому монастырю, а после секуляризации церковных владений в начале XVIII в. потеряли промышленное рачение. Надеинское Усолье, названное так по имени своего первого владельца, по масштабам производства значительно уступало большинству солеварешин центров страны. Но по своим абсолютным размерам, по количеству добываемой соли, по числу занятых на промысле людей и организации их труда, по получаемой от реализации готового продукта прибыли - это было крупное для своего времени единичное предприятие добывающей промышленности. При анализе предприятий типа необходимо учитывать специфику солеваренного промысла, где в одном месте, на протяжении одного временного отрезка полностью осуществлялось изготовление готового продукта, необходимого массовому потребителю, а сам процесс выварки соля являлся только конечным пунктом единого производственного цикла, состоящего из операций по получению рассола, заготовки дров, постоянной наладки и ремонта оборудования. При этом единичную варницу необходимо считать одним из агрегатов большого производственного процесса. Такой точки зрения придерживаются многие, из исследователей, непосредственно занимающиеся изучением солеварения.

По своей технической оснащенности, технологическим особенностям производственного цикла соляной промысел Надеинского Усолья близок к пермскому типу, бывшему наиболее прогрессивным в стране . Н. Светешников, имевший свой солеваренный промысел в Соли Камской, естественно, не стал строить варницы устаревшей конструкции, которые характерны были в конце XVI-первой трети XVII вв. для большинства солеваренных центров страны. Период расширенного производства на Промысле можно отнести только ко времени его становления - 1631-1645 гг.. В последней четверти XVII в. прослеживается тенденция к снижений уровня производства, часть оборудования простаивает. Более ранние попытки монастырских властей организовать производство соли на камских промыслах, в устье р. Ик, не были удачными, и поэтому монастырь, получив Надеинское Усолье, не стал изменять техническое оснащение уже налаженного производства. Даже названия варниц и те оставались до конца XVII в. неизменными.

Добыча соли велась на сравнительно небольшой территории правого берега р. Усолки. между рекой и северо-западной оконечностью Жигулевских гор. Здесь, вдоль узкой террасы, по бечевнику, было множество соляных ключей. Выяснение условий залегания соляных пластов и характера истечения соленосных потоков позволили реконструировать первый этап солеваренного производства - получение рассола из недр земли с помощью соляных труб. Н. Светешников пытался первоначально осуществить бурение довольно глубоких скважин, как это было на его промыслах в Соли Камской или Костромском уезде. Подобные попытки не могли дать положительного результата, так как залежи каменной и линзы, заполненные насыщенным раствором соли, находились далеко в стороне от места выхода на поверхность соляных ключей, а соленосные потоки, спускавшиеся под землей параллельно руслу р. Усолки имели небольшую мощность. В Надеинском Усолье необходимы были глубокие скважины в местах выхода из-под земли соляных ключей. Остатки колодцев и труб для выкачки рассола описали П.С. Паллас и И.И. Депахян, геолог П.Н. Ефимов. Всего таких колодцев насчитывалось шесть. Способы получения рассола из скважин, подачи его к варницам и хранения практически не отличались от исходных на других промыслах. Концентрация рассола из соляных ключей составляла 5% и была значительно выше, чем в большинстве старых русских центров солеварения, но значительно уступала рассолам Серегова и Соли Камской. Качество вывариваемой соли не могло быть хорошим из-за большого количества примесей.

Второй крупной технологической операцией в процессе получения соли была заготовка дров. Потребность в топливе восполнялась за счет богатых местных ресурсов - сосновых и лиственных лесов Самарской Луки. При Светешниковых заготавливались сосновые и липовые дрова, при монастырских властях только сосновые. По способам заготовки и доставки к промыслам их можно разделить на два типа. "Сосновые плавижные задельные дрова" рубили в три задела, затем собирали в плотбище и по весенней высокой воде отправляли к варницам. "Сосновые самосушные перелетные дрова" заготавливали зимой, оставляли до следующей зимы в лесу, а затем вывозили на лошадях. Неожиданным выглядит количество потребляемых дров на одну варницу - от 140 до 150 сажен. В то время как в основных районах солеварения страны в XVII в. с одной сажени сжигаемых в варнице сосновых дров вываривалось не более 10-15 пудов соли (а из малоконцентрированных рассолов и того меньше), в Надеинском Усолье это соотношение составляло один к сорока. Кроме того, за заготовку одной сажени дров монастырские власти платили в несколько раз дороже - 0,5-0,7 руб. - чем на других солеваренных промыслах. Логичнее всего предположить, что длина дров, которая в солеварении имеет свои стандарты, у нас более значительна.

Центром, сердцем солеваренного промысла являлась варница. При Светешниковых одновременно работало не более шести варниц, хотя всего насчитывалось десять варничных мест. Шесть действующих варниц под теми же названиями упоминаются в документах второй половины XVII в. Однако, в последней четверти века из них постоянно работало только четыре. Все варницы находились в трех сараях, каждый из которых был разделен посередине стеной, и служил сразу для размещения двух варн. Такое устройство варничных помещений для других промыслов страны в изучаемый период было характерно. Отсутствуют сведения о размерах цренов, но судя по количеству полиц, потребляемых для их ремонта, личина местных цренов не уступала самым большим из использовавшихся в стране - пермским. За год на одной варнице производили в среднем 42 вари. С каждой вари, продолжительностью от 4 до 7 дней, получала 140-145 пудов соли. Такая длительность вари или "наряда" в XVII в. наблюдалась и в других солеваренных центрах - в Старой Руссе, Тотьме, в посадских варницах Соли Галицкой.

Любопытное описание процесса получения соли в Надеинском Усолья оставил в 1669 г. английский путешественник Я. Стрейс. Он писал: ":мы остановились у соляной горы, где расположились две недавно отстежные деревни, увидели много соляных котлов и котловин, где под жаркими лучами солнца образуются большие залежи соли, которые отправляют большими партиями вверх по Волге. Добыча соли дает работу многим людям и способствует развитию большой торговли". Видимо, в это время соль получали не только в специальных варницах, но и в более примитивных сооружениях под открытым небом. Судя по данным последней четверти XVII в. средняя производительность каждой из действовавших в то время четырех варниц составляла 5800 - 6000 пудов соли в год. Так как устройство варниц на протяжении всего времени существования промысла не менялось, то подобная производительность была постоянной. На нее влияли три фактора: насыщенность раствора, размеры цренов и время работы варницы в течение года. При одновременно работавших всех варницах Надеинского Усолья на них вываривалось 35-36 тысяч пудов соли. В последней четверти XVII в. на четырех варницах за год получали примерно из 24 тысячи пудов. Таким образом, хотя каждая варница промысла практически не уступала аналогичным устройствам (при одинаковой насыщенности раствора) других предприятий, размеры производства на Средней Волга по своим масштабам не могли конкурировать с другими центрами русского солеварения и не имели, по крайней мере во второй половине XVII в., серьезного влияния на экономику страны.

Постоянная эксплуатация оборудования промыслов требовала часто проведения ремонтных работ. Наиболее уязвимым звеном в варницах были црены, капитальный ремонт которых производился не менее одного раза в 1,5 года, текущий - гораздо чаще. Ремонтные работы являлись обыденным, регулярным занятием, на которое отвлекалась значительная часть сырья, денежных средств и рабочей силы (до 17-19% всех затрат годовой расходной части бюджета солеваренной отрасли хозяйства) полицы, цренные гвозди и т.п. частью изготовлялись на месте, а в основном закупались. Прочие ремонтные работы - починка зданий варниц, крыш, колодцев, печей и т.д. - требовали гораздо меньше усилий и проходились время от времени.

Данные об использовании рабочей силы на соляном промысле при светешниковых приведены в работе С.В. Бахрушина. Первые хозяева промысла сочетали труд зависимого населения с трудом свободных людей, причем наблюдалась тенденция к увеличению доли труда зависимого населения. Оплачиваемый труд был широко распространен даже среди этой категории работников. Свободные наемные люди, как правило, имели более высокую квалификацию. После перехода Усолья к монастырю (по данным последней четверти XVII в.) резко возросла роль труда зависимого населения. В 80-90 гг. XVII в. свободные люди практически не работали на промысле. Необходимо отметить, что фактически труд всех зависимых людей, занятых в трудовом процессе, оплачивался. Подобная система встречалась и на других промыслах страны и может быть определена как "принудительный оплачиваемый труд зависимого населения".

В профессиональном составе рабочей силы, занятой непосредственно в процессе солеварения, по сравнению со временами Светешниковых не произошло особых изменений. Появились только, водоносы, но в первой половине XVII в. эту работу, скорее всего, выполняли бобыли. Каждую варницу обслуживало несколько человек, работавших в две смены. Нет сведений о количественном соотношении представителей отдельных профессий, об оплате труда единичного работника. Сводные данные о годовой заработной плате всех работников варниц - 44 человек - показывают зависимость ее от числа варь и количества вывариваемой соли. В среднем за год эти люди получали от 120 до 130 рублей или 17% всех затрат расходной части бюджета соляного промысла. Оплата труда рабочих, занятых на производстве соли, по сравнению с рядом других промыслов (в том числе и со временем Светешниковых) была низка. Даже при учете того, что труд неквалифицированной рабочей силы использовался время от времени и за свою работу каждый из неквалифицированных рабочих получал не более 1-1,5 рублей в год, на долю основных работников приходилось в среднем 4-5 рублей. Трудно найти аналоги подобной оплате на других промыслах.

Казалось бы, странным, что в "выписях" из приходно-расходных книг Надеинского Усолья отсутствуют данные об оплате труда трубных мастеров, хотя эта профессия упоминается в писцовых книгах. Оплата труда этой категории рабочих могла проходить по статье "оплата труда слуг". Противоречивость в сведениях о количестве рабочей силы, занятой в операциях по добыче рассола и выварке соли, приведенных в приходно-расходных книгах и "выписях" из них и в писцовой книге 1686-87 (в последней насчитывалось едва ли не в три раза больше работников) объясняется следующим. Если в приходно-расходных книгах учтены только те работники, которые обслуживали процесс солеварения в данный момент) в год, за который велись записи, то составители писцовых книг при указании профессий хозяев дворов не учитывали, занят ли тот человек в настоящий момент на промысле или работал там раньше. Кроме того, авторы писцовых книг зачастую фальсифицировали количество дворов и социальную структуру населения. Наиболее достоверными в писцовой книге являлись сведения о составе профессий, а не о количестве людей, относивших себя к той или иной профессии .

Серьезное значение придавалось организации рабочей силы при заготовке дров. Здесь также использовались наемный труд и денежная оплата. Основные работы выполняли работные люди и бобыли. По-видимому, более квалифицированная рабочая сила требовалась при заготовке плавежных дров. Существовала особая профессия - дровяные задельщики. Они должны были рубить лес, свозить его на берег реки и сплавлять к варницам. За свою работу дровяные задельщики получали большую оплату (в пересчете на сажень заготовленных дров), чем бобыли и работные люди, заготавливавшие гужевые дрова. Кроме того, часть заработной платы выдавалась солью (примерно два пуда за сажень). Значительная сумма денег выплачивалась в виде задатка, а окончательный расчет производился только после завершения работ. Заготовка гужевых дров осуществлялась на несколько других условиях. Нанимающиеся получали почти всю сумму денег сразу (это уже не задаток, а что-то вроде отработочной ссуды) и должны были заготавливать дрова на всю их стоимость. В случав, если заготовленных дров будет недостаточно, неотработанные деньги возвращались назад. Заготовка гужевых дров была весьма длительным делом, растянутым на несколько сезонов. Недаром дрова называли "самосущными и перелетными". Этим, видимо, и объясняется подобная практика расчетов. Для регистрации сделок писались специальные подрядные записи. Особо выделяемой профессией, как это было при заготовке сплавных дров, не существовало. Вряд ли эти работы выполняли варничные дрововозы, о которых говорится в писцовых книгах. Количество людей принимавших участие в заготовке дров неизвестно, но, скорее всего, их было значительно больше, чем работников, занятых непосредственно в процессе солеварения. Суммы затрат на оплату наемной силы при заготовке дров по годам были очень велики и составляли основную часть расходов на соляном промысле - в среднем 426 руб. в год или 54-67%.

Следующей и, пожалуй, последней крупной отраслью, где использовалась наемная оплачиваемая сила, были ремонтные работы. Наиболее квалифицированные рабочие - цренные мастера - занимались ремонтом старых и изготовлением новых цренов. Труд этих мастеров оценивался очень высоко. Заработная плата составляла до 10 руб. в год на человека. Значительная часть полуфабрикатов - полид, цренных гвоздей - изготавливалась в местных кузницах. На промысле существовала особая профессия - поличные мастера. По всей видимости, кузнецы не являлись в прямом смысле наемной рабочей силой. Скорее всего, это были ремесленники, с принадлежащими им орудиями производства. Кроме заказов монастырских промышленников, они выполняли еще работы для местного населения. Кто производил ремонт печей, варниц, труб, амбаров - неизвестно. Изготовление кирпича для печей велось на месте - этим занимался кирпичник. Подробных сведений об оплате труда всех этих специалистов не зафиксировано. Доля неоплачиваемых работ на промысле была незначительной. Об этом косвенно свидетельствует весь комплекс сведений. Подавляющее большинство основных и вспомогательных работ в соледобывающем производстве выполнялось наемной рабочей силой за денежную плату.

По профессиональному составу рабочей силы Надеинское Усолье среди других центров солеварения ничем особым не выделялось. В таких наиболее важных производственных операциях, как добыча рассола, выварка соли, ремонт оборудования - руководителями являлись работники с высокой профессиональной подготовкой трубные мастера, повара, цренные и поличные мастера. Перед нами возникает предприятие с достаточно разветвленной устойчивой структурой рабочих мест, разработанной системой оплаты труда, выделением целого ряда профессий. Численно малоквалифицированная рабочая сила преобладала, но основную роль на промысле играли профессионально хорошо подготовленные рабочие. Тип предприятия с подобной организацией труда был возможен только при условии достаточно крупных размеров производства. Необходимо отметить, что на других промыслах страны на одной варнице работало меньшее количество людей.

Анализ статей расходов солеваренного промысла ("скрытые" неучтенные затраты, по нашим подсчетам, невелики и не превышают 10-12% всей суммы расходов) позволяет считать, что подавляющее большинство средств тратилось на оплату труда (без учета оплаты перевозок соли которые в среднем на одной варнице доходили до 150 руб.) и составляли около 80% всех расходов Судя по оплате, наибольший объем работ производился при заготовке дров - примерно 54-58% всех затрат. Попытки систематизировать статьи бюджета, как это сделано у Н.В. Устюгова, в нашем случае не дают репрезентативных результатов из-за малочисленности данных.

Общие доходы от солеварения значительно превышали расходы. В середине 80 гг. XVII в. в Надеинском Усолье в среднем для функционирования одной варницы затрачивалось 185-190 руб., а соли вываривалось на ней на 396 рублей. Соответственно на весь промысел 739-755 руб. и. 1584 руб. Без учета "скрытых" расходов доход на вложенный в промысел рубль составлял 2,09-2,14 руб.

На протяжении всего изучаемого периода промысел имел товарный характер. Основные свободные денежные средства в бюджете - чистый доход, в среднем за год около 650 руб., казна Савво-Сторожевского монастыря получала именно от солеварения. Солеваренный промысел Надеинского Усолья выходил далеко за рамки производства необходимых для монастырских вотчин продуктов потребления. Лишь небольшая часть добываемой соли использовалась внутри монастырского хозяйства: для соления рыбы, расчетов с заготовителями дров и т.д. (примерно, 9% от всей добычи). Товарный характер солеварения, дающего свободные денежные средства, был вполне естественней для изучаемого периода и наблюдался также в Усольях других монастырей. Например, доходы от соляного промысла Кирилло-Белозерского монастыря составляли около половины всего монастырского денежного дохода.

Соляной рынок Надеинского Усолья, насколько его удается проследить в последней четверти XVII в., был весьма обширен и охватывал значительную часть территории страны. Несмотря на то, что более половины вывариваемой соли продавалась в самом Надеинском Усолье (примерно на 1100 руб. в год или 70% всей ежегодной добычи соли), значительные количества ее вывозились для продажи, в приписные монастыри в метрополию, на Макарьавскую ярмарку, в Арзамас и т.д. Например, в 1678-79 гг. на Макарьавскую ярмарку было вывезено 19905 пудов соли, в 1680-81 г. в приписной Терехов монастырь Рязанского уезда 12059 пудов. Значительную продажу соли вел также приписной Пурдышевский монастырь в Шацком уезде. Кроме указанных мест соль регулярно продавалась в Москве, в Звенигородском, Рязанском, Тамбовском, Юрьев-Польском уездах. О перевозках соли из Надеинского Усолья к Москве писали А. Олеарий и Я. Стрейс. При вывозе в центральные районы страны соль переправляли на стругах до Нижнего Новгорода, частью продавали там, а остатки на наемных подводах отправляли дальше. Частично сохранился договор между монастырскими властями и возчиками из Нижнего Новгорода о перевозке в декабре 1664 г. соли из этого города до Савво-Сторожевского монастыря. Стоимость транспортировки одного пуда составляла "по девяти денег с полушкою", задаток "по десяти алтын на всякую подводу". Если извозчики простоят, не получая денег, более 2 дней, то "нам извозчикам плати ... на слуге Якове по 2 алтына на сутки на всякую подводу". В свою очередь наемные люди обязались доставить весь груз в целости и сохранности. Неустойка составляла на каждый пуд утерянной или испорченной соли по 0,5 рубля. После того, как к Савво-Сторожевскому монастырю был приписан арзамаский Спасский монастырь, он стал основным перевалочным пунктом на соляном пути. В более близкие места, например, в Пурдышевский монастырь, соль перевозилась без перегрузки.

На месте производства в Надеинском Усолье цены на соль колебались от 7,3 коп. за пуд в 1678-79 г. до 5,7 кол. за луд в 1684-1687 гг. В центральных уездах они иногда поднимались до 28-32 кол. за пуд. Но это бывало довольно редко. Обычно в 70-80 гг. XVII в. цена для метрополии и большинства приписных монастырей не превышала 9-12 кол. за пуд. Большую часть разницы в ценах съедали транспортные затраты. Например, в Пурдышевском монастыре в 1684-1687 гг. стоимость иуда соли в среднем составляла 9,9 кол., но только дорожные издержки достигали 2,1-2,2 копеек за пуд перевозимой соли. Внешний рынок был необходим промыслу не только для реализация готовой продукции, но и для приобретения необходимого оборудования и материалов. Металл, полицы, гвозди, скобы в большом количества закупались в Москве, Устюге, других городах. Вполне очевидным было стремление властей Надеинского Усолья уменьшить подобную зависимость от рынка путем перебойки старого железа на месте, изготовления гвоздей и яодиц своими мастерами и т.д. Наиболее рельефно эта тенденция проявилась в последней четверти XVII в.

По уровню развития солеваренный промысел Надеинского Усолья можно отнести я крупной кооперации со значительной степенью разделения труда. В его организации прослеживаются отдельные черты мануфактурного производства. "Вкрапленность" в крепостническую систему хозяйствования, господствовавшую в монастырских вотчинах во второй половине XVII в., сказалась на специфике складывания производственных отношений на этом довольно передовом для того времени предприятии. К середине 80 гг. XVII столетия полностью завершается процесс вытеснения на солеваренном промысле вольнонаемного труда оплачиваемым принудительным трудом феодально-зависимого населения.

Промысловое предпринимательство крупнейших церковных феодалов страны на берегах Средней и Нижней Волги несомненно являлось второстепенной дополнительной сферой в их хозяйственной внутривотчинной жизни, основу которой составляли сельскохозяйственные отрасли производства и прежде всего земледелие. Специфика такого направления их деятельности в Симбирско-Самарском Поволжье была обусловлена как природными особенностями региона, так и условиями его освоения.

О степени воздействия промыслового предпринимательства центральных монастырей на их бюджет и хозяйство позволяют судить материалы по Надеинскому Усолью. Изучение приходно-расходных книг позволило Е.И. Дементьеву сделать вывод о том, что хозяйство Надеинского Усолья кроме рыбы и соли поставляло в монастырь в конце 60-80 гг. XVII в. значительные суммы денег (в 60 гг. совместно с камским рыбным и соляным промыслом). В среднем за 7 лет, по которым имеются данные (1667, 1668, 1670, 1673, 1677, 1682, 1685 гг.), ежегодно казна получала по 1636 руб., что составляло 48,9% всей приходной части монастырского бюджета. За последние три года удельный вес поступлений вырос до 57%. Однако, расчеты Е.И. Дементьева следует несколько уточнить. На наш взгляд, более объективным показателем является величина чистого дохода, полученная с учетом расходной части бюджета. Реальный среднегодовой показатель денежных поступлений в казну монастыря был значительно ниже и по другой причине. Промысловые "доходы" привозились в монастырь старцами промышленниками нерегулярно, раз в несколько лет, и складывались из совокупного дохода, накапливаемого в течение этого срока. Непосредственный анализ бюджета хозяйства Надеинского Усолья в 80 гг. XVII в. показывает, что оно ежегодно давало в монастырь (за исключением крупных партий соли и рыбы про монастырский обиход) от 800 до 1000 рублей чистой прибыли в свободных деньгах. Не более 15-20% в этой сумме составляли реальные денежные "поступления от рыбного промысла (с учетом денежных поступлений от рыбы и рыбных припасов, продаваемых самим монастырем и нашедших отражение в приходно-расходных книгах всего монастырского хозяйства). Следует еще раз отметить, что воздействие крупного рыболовецкого предпринимательства на экономику центральных монастырей в XVII в. в основном сводилось к поставкам значительных партий рыбы и рыбных продуктов "про монастырский обиход". Несмотря на то, что промыслы теснейшим образом были связаны с рынком и производство на них имело товарный характер, объективно для самих метрополий и в глазах высшего клира они являлись прежде всего предприятиями натурально-потребительского типа. Основные свободные средства - чистый доход, в среднем за год около 650 руб., монастырская казна получала от солеварения. Именно солеваренный промысел выходил далеко за рамки производства необходимых для монастыря продуктов потребления. Товарный характер солеварения, дающего свободные денежные средства, наблюдался и в других монастырях.