Степное порубежье

В XVIII век Самарский край вступил еще как порубежный, сохранявший военное значение. Старые городские укрепления г. Самары погибли в большом пожаре 1703 года. В течение последующих трех-четырех лет построили новые оборонительные инженерные сооружения, более соответствующие времени. Они расположились на свободном месте вне сгоревшего старинного кремля. Цитадель («замок») в форме ромба представляла собой земляной вал, обнесенный рвом и усиленный со стороны степи сосновым забором с бойницами. От цитадели к Волге шла стена из срубов. По освобождавшейся из-под "оды в сухое время года части волжского берега, а также между цитаделью и р.Самарой были установлены деревянные надолбы-«рогатки» от внезапного Нападения конницы кочевников.

Вместе с тем г. Самара перестал быть изолированным опорным пунктом на волжском левобережье. Вглубь степи стали выдвигаться новые крепости и укрепленные линии. В 1700 г. был построен «пригород» Алексеевск, а через три года началось строительство Сергиевска. В 1731 г. последовал указ Сената о строительстве новой Закамской линии от Алексеевска и устья р.Кинель по Сок и Кондурча далее через рр.Черемшан и Шемшу до р.Кичуй. На этой линии встали новые крепости, в том числе Красноярская и Кондурчинская, устраивались редуты, валы, рвы, лесные засеки, надолбы. Общая длина укреплений линии составляла 230 км, из них 180 км приходилось на территорию ненешней Самарской области. Для службы на линии были учреждены четыре новых полка «ландмилиции» - специальных войск для охраны степных границ. Еще большее значение имело начавшееся в 1736 г. строительство Самарой укрепленной линии. Она протянулась от г.Самары к г.Оренбургу цепочкой крепостей: Красносамарской, Борской, Ольшанской, Бузулукской, Тоцкой, Сорочинской, Новосергиевской. В близком тылу возникли поселения ландмилиции, в числе которых были слободы Аманакская, Сарбайская, Саврушская, Криволуцкая, Бугурусланская, Бугульминская и другие. На р.Кинель в особой слободе поселили украинских казаков - «черкассов», а на Самаре в Мочинской слободе - казаков из татар. В крепостях Самарской линии, а также в самой Самаре и Алексеевске несли службу русские казаки, ставшие частью нового Оренбургского казачьего войска, разместились регулярные гарнизонные войска.

Со строительством пограничных укреплений, продвигавшихся в степь, значение г.Самары как крепости падало, ее укрепления перестали ремонтироваться и поддерживаться. В конце 1760-х гг. можно было видеть лишь остатки земляных валов на месте бывшей городской цитадели, а деревянные стены и башни уже исчезли. Но Самарская линия сохраняла свое оборонительное значение до последней четверти XVIII в. Левобережье р.Самары оставалось небезопасным. Так, в 1764 и 1766 гг. кочевые калмыки угоняли пасшийся там скот горожан, а в 1774 г. через линию пытались прорваться, но неудачно, отряды «киргиз-кайсаков» (казахов) для грабежа сел и деревень. .738 и 1750 гг. самарские казаки отбивали у калмыков большие обозы, подвергшиеся нападению на дороге от г.Самары в Яицкий городок и Оренбург. Чтобы превратить калмыков в верных подданных и военных слуг России-то государства, правительство привлекло на помощь церковь. В результате миссионерской деятельности часть рядовых кочевников и их правителей-«тай-шей» обратилась из ламаизма в православие. Чтобы предотвратить возврат в старую веру и пресечь религиозные конфликты, власти решили отселить ютившихся калмыков из астраханских степей внутрь Самарской линии. Центром административного и военного управления крещеного калмыцкого войска, устроенного наподобие казачьего, стала новая крепость Ставрополь временный г.Тольятти), построенная в 1738 г. на волжской протоке Куньей Воложке.

Чересполосно с калмыцкими улусами было решено поселить государственных русских, чувашских, мордовских, татарских крестьян. Правительство надеялось, что такое соседство поможет кочевникам усвоить навыки земледелия и перейти к оседлому образу жизни. Вблизи мест калмыцких зимовий располагались селения хлебопашцев: мордовская деревня Благовещенский (Верхний) Сускан, Чувашский Сускан, русское село Курумоч и другие. Надежды на оседание калмыков на землю не оправдались. В XIX столетии кочевников перевели на жительство в оренбургские степи.

К югу от р.Самары некрещеные калмыки продолжали кочевать до начала 1770-х гг. Продолжались конфликты с земледельческим населением из-за сокращения кочевых пастбищ, потрав у крестьян лугов, полей и угона их скота, других взаимных обид. Однако в этом соседстве были и положительные стороны, проявлявшиеся в активном обмене продуктами ремесла, земледельческого и скотоводческого хозяйства. Но судьбой народов часто распоряжаются не они сами, а их правители. Калмыцкую знать раздражало вмешательство царских властей в их дела, зависимое положение от российских чиновников, страшила утрата собственного авторитета и привилегий. Кочевые феодалы приняли трагическое для своих подданных решение об откочевке на родину предков, в Джунгарию. В 1771 г. основная часть некрещеных калмыков отправилась с берегов Волги в пределы Китая, куда дошли из них лишь немногие из-за изнурительного пути и нападений других кочевников.

Земледельческое освоение

Исход калмыков стимулировал быстрое освоение заволжских степей, так как сравнительно малочисленное башкирское и казахское население не могло занять освободившиеся пастбища, которые все активнее стали обращаться в крестьянские пашни и сенокосы. Традиционная территория башкирских кочевий к тому же сама продолжала сокращаться. До 1736 г. действовал закон, запрещавший куплю-продажу башкирских земель. После его отмены башкиры быстро распродали свои дальние кочевья в Поволжье, ограничившись территорией внутренней Башкирии. Часть этих земель приобреталась государственными крестьянами, но в основном их скупали за бесценок помещики и затем переводили туда своих крепостных. Блестящее литературное описание того, как заключалась такая сделка, открывает «Семейную хронику» С.Т.Аксакова, в которой дана великолепная по художественному мастерству и исторической точности картина жизни русских переселенцев, помещиков и крестьян, в Заволжье конца XVIII века.

К началу последней четверти XVIII в. были освоены уже немалые пространства нашего края за исключением крайних южных и юго-восточных районов, где оседлого населения практически не было. На той территории волжского Левобережья и Заволжья, что лежала между бассейнами Черемшана и Самары в 1760-е гг., проживало уже около 100 тыс. человек. Из них дворяне и чиновники составляли 1% населения, горожане 2%, военно-служилые сословия (казаки, калмыки, Черкассы, отставные военнослужащие) 20%, крестьяне 77%. Пестрым был национальный состав. На долю русских приходилось "4%, народов Поволжья (татары, чуваши, мордва) 46%, калмыков более 8%, Украинцев более 1% жителей.

Если в начале XVIII в. пашенного земледелия в Заволжье и даже в окрестностях с самой Самары практически не было, то в течение столетия оно распространилось очень широко. В основном крестьяне для собственного употребления сеяли рожь и овес, но росли посевы под пшеницей, которая главным образом шла на продажу и производилась на помещичьих полях. Выращивались также ячмень, просо, гречиха, горох, лен, конопля.

Разнообразие культур помогало крестьянину выжить в условиях резко дентального климата с его частыми засухами и другими погодными перепадами. Труд земледельца подвергался здесь большому риску. Простое увеличение площадей под одной сельскохозяйственной культурой или даже тщательная подготовка почвы под ее посев не снижали степени риска. Выход крестьяне находили в засеве нескольких участков хлебами, которые по-разному переносили засуху, заморозки на почве, болезни и т.д. новыми орудиями труда оставались в крестьянском и помещичьем хозяйстве соха, борона, серп и коса. Для подъема новых земель использовался тяжелый плуг и его поволжская разновидность - «сабан». Но для работы с ним требовалось от трех до пяти и даже шести лошадей, что было под силу зажиточному крестьянину. Впрочем, хозяйств, богатых скотом, было в крае, изобиловавшем пастбищами и сенокосами. Обычно на крестьянском или казачьем дворе имелись две-три лошади, но нередкими были I, когда у одного хозяина было и 10, и 20, и еще более коней. Распространено было также овцеводство, молочное животноводство, выращивание свиней домашней птицы.

В селе, и в городе занимались огородничеством. Набор обычных огородных и бахчевых культур включал огурцы, редьку, репу, свеклу, морковь, хрен, арбузы, тыкву, дыни. Кроме того, украинцы Кинель-Черкасской №1 выращивали табак, а горожане Самары — горький стручковый перец, который здесь называли «горчицей». Но сады в Самарском крае в XVIII в. редкостью. Исключение составляли отдельные помещичьи усадьбы, а также г.Сызрань, окрестности которого славились яблоневыми садами. Бортный лесной промысел в этом столетии начал вытесняться пасечным пчеловод.

Промышленность и торговля

В экономике страны в XVIII в. примечательным явлением был рост производства промышленной продукции на рынок, что наблюдалось не только в городах, но и в селах. Крестьяне нашего края занимались столярным, гончарным, кожевенным, колесным и другими промыслами. Основными центрами ремесла все же выступали города. В Сызрани были развиты портняжное, шапочное, рукавичное, калачное, хлебное, сапожное, кузнечное, масляное, красильное, шерстобитное, овчинное, скорняжное дело. Ремесленники различных специальностей работали в Самаре, а жители ее пригорода Алексеевска добывали белый известняковый камень, изготавливали из него различные поделки.

На территории Самарского края также возникли предприятия мануфактурного типа, но они были связаны в основном с добывающей промышленностью, переработкой сельскохозяйственного и лесного сырья. Производство соли на Самарской Луке в начале XVIII в. прекратилось, но зато активно развивалась добыча серы, необходимой для русской военной промышленности. Первоначально здешним центром производства серы стал Сергиевск, где по инициативе Петра I были устроены три завода, получавшие серу из здешних источников. Однако эффективность этого способа добычи была не очень велика, заводы стали закрываться. Один из них был переведен на Волгу, где почти напротив г.Самары за Гавриловой Поляной были обнаружены залежи самородной серы. Там и был построен Серный Городок с жилыми домами для работников и производственными помещениями для обогащения, очистки серы. В 1765 г. работы на этом заводе также прекратились и больше не возобновлялись, несмотря на некоторые попытки позднее вернуться к разработке данного месторождения.

Большинство мануфактур нашего края возникало в помещичьих имениях, где использовался подневольный труд крепостных крестьян. Чаще всего это были винокуренные заводы, текстильные и химические предприятия, небольшие кожевенные, салотопенные, мыловаренные, овчинные, свечные и другие заведения по переработке сельскохозяйственного сырья. Так, в селах Успенском и Михайловка Самарского уезда работали суконная фабрика и «красочный завод» подполковника Зубкова, их обслуживали всего около 40 человек мастеров и работников. В селе Усолье у В.Г.Орлова действовали предприятия по производству спирта, сала, мыла, свечей и даже чугуноплавильная домна. У его брата А.Г.Орлова-Чесменского в Новодевичьем и Екатериновке крестьяне определялись к работе на кирпичном заводе, обязывались добывать известь и алебастр.

С развитием сельского хозяйства и промышленности росла торговля. К 1767 г. в Самаре (вместе с Алексеевском) насчитывалось в купеческих семьях 437 взрослых мужчин и сыновей, в Сызрани их было 1194, в купеческой слободе Ставрополя 129. Наряду с городами торговля велась в крупных селах. По данным 1765 г., в Новодевичьем ярмарки проходили в мае, июне, июле. Для торговцев там были построены лавки и многочисленные амбары, которые сдавались помещиком в аренду и приносили ему немалый доход.

Две самарские торговые площади, которые назывались Верхним и Нижним рынком, занимали более 9 га. Торговля шла на них по воскресным дням. Приезжий люд, особенно крестьяне, продавали свою продукцию «с возов», «со стругов», «с полков». Городские купцы торговали в лавках, в основном, товарами, закупленными на больших общероссийских ярмарках. Лишь малая часть товарооборота приходилась на дорогие привозные из-за границы шелковые, суконные и льняные ткани, чай, кофе, виноградные вина. В обмен Самара поставляла прежде всего хлеб, рыбу, скот, кожи, скупленные торговцами у крестьян, казаков, кочевников. Продукция немногочисленных самарских ремесленников не играла в торговле заметную роль.

Обычным ремеслом и источником дохода для граждан были содержание заезжающих сюда торговцев и хранение их товаров. В 1765 г. свои дворы для я целей предоставляли 27 жителей Самары, и еще 25 человек содержали ладчину 4 городских постоялых двора. С обслуживанием торговли был связан гужевой извоз. На собственных лошадях жители городов и многих сел нанимались к возке различных ремесленных и мануфактурных изделий из Москвы, сафьяна, конской упряжи и других кожевенных товаров из Казани бы и соли с Яика, вывозили продукцию самарских серных заводов. Многие работали на судах и волжских пристанях. Около половины посадских жителей мары не имели своих мастерских и лавок, а потому работали в основном найму, 30% горожан занимались ремеслом, 20% - торговлей. Падало постепенно значение местного рыболовства. Хотя у здешних жителей имелись собственные рыбные промыслы по Волге, Моче, Иргизу, другим рекам и озерам, но с рынка их продукция вытеснялась рыбой с Яика (Урала). Торговля ею была более прибыльной для купцов и сборщиков налогов. В г.Самаре был специальный рыбный двор, где собиралась в казну десятая часть товара, привезенного с Яика, которая тут же шла в продажу, а выручка поступала в государственный доход. В обмен на рыбу и икру яицкие казаки получали прежде всего хлеб. С кочевниками, продававшими скот, кожи, шкуры, (изделия из них (тулупы, например), расплачивались как хлебом, так и товарами, произведенными русскими ремесленниками и мануфактурами.

Управление краем в первой половине и середине XVIII в.

При Петре I была проведена реформа административно-территориального гения страны и местного управления. С 1708 г. Самара значится по табелю 1ерний (новых крупных единиц административного деления) уездным городом Казанской губернии. В 1717 г. Самара переведена в Астраханскую губернию, где с 1718 г. входит в состав Симбирской провинции (провинция -промежуточное звено местного управления между губернией и уездом). Вскоре эта провинция была передана вновь в Казанскую губернию. Во главе самарских властей оставался воевода, наделенный очень широкими полномочиями. В первой половине XVIII в. в городе существовали следующие правительственные учреждения: воеводская канцелярия, магистрат (или ратуша) - орган городского самоуправления, крепостная контора по оформлению «крепостей» - различных актов и сделок, таможня для сбора торговых пошлин. По традиции главные правительственные учреждения и казенные службы города располагались на территории крепости даже тогда, когда военное значение было ею утрачено. В 1728 г. здесь размещались воеводская канцелярия, жилые дома воеводы и коменданта, караульная изба, две конюшни каменный пороховой погреб, церковь. Самарский магистрат располагался пределами крепости в жилой части города. Вместе с обычными для уездных городов учреждениями в Самаре в первой новине 1730-х гг. находилась команда тайного советника Ф.В.Наумова, руководившего строительством Новозакамской линии, а с 1736 г. разместился штат Оренбургской экспедиции. На последнюю возлагались задачи закрепления под властью российского монарха обширных территорий Заволжья и Южного Урала, земледельческого и промышленного освоения этих земель, развития торговых и политических связей с народами Казахстана и Средней Азии Сложность задач требовала и достаточных воинских сил, и опытных инженеров, геодезистов, переводчиков, коммерсантов, и решительных, гибких разносторонне развитых руководителей. По своим рангам и положению командиры Оренбургской экспедиции входили в число высших администраторов государства наравне с губернаторами.

За время пребывания штата экспедиции в Самаре ее последовательно возглавляли видные государственные деятели из младшего поколения «птенцов гнезда Петрова» — сподвижников и последователей царя-реформатора: И.К.Кирилов, В.Н.Татищев, В.А.Урусов, И.И.Неплюев. При Неплюеве подразделения экспедиции переводятся из Самары в утвержденный на современном месте Оренбург, который стал в 1744 г. центром обширной губернии.

Во второй трети XVIIIв. Самара постепенно теряла свое административное значение. Более молодые соседние города (Симбирск, Сызрань, Ставрополь, Оренбург) ставятся выше нее по своим рангам. Самара оставалась уездным городом Симбирской провинции до 1764 г., когда была переведена в разряд «заштатных», то есть безуездных городов. Села и деревни бывшего Самарского уезда передавались в Сызранский.

Лишившись собственного воеводского управления, которое было одновременно и военным и гражданским, Самара оказалась в двойном подчинении властям Казанской и Оренбургской губерний. Гражданскую власть в городе представляли комиссариат, ведавший сбором податей, и магистрат, которые находились под контролем вышестоящих органов провинциального и губернского городов (Симбирска и Казани). Военная власть, в ведении которой находились оборонительные укрепления, гарнизон, военно-служилое население (солдаты, казаки, отставные чины), сосредотачивалась в руках коменданта, подотчетного Оренбургу. В 1773 г. был издан указ об окончательной передаче Самары в Оренбургскую губернию в ранге приписной к г. Ставрополю слободы.

Реализовать это последнее решение не удалось. Восстание Е.И.Пугачева заставило правительство Екатерины II для укрепления своей власти на местах поторопиться с проведением во второй половине 70-х - начале 80-х гг. XVIII в. новой масштабной административной реформы.

От Уложенной комиссии к Пугачевщине

Недовольство тяжелыми государственными налогами, злоупотреблениями и произволом властей, притеснениями помещиков привело к самому активному участию населения края в восстании под предводительством Пугачева. За несколько лет до его начала местные жители из числа горожан, казаков, отставных солдат, государственных крестьян послали своих депутатов в Уложенную комиссию, которую Екатерина II собрала в 1767 г. для выработки нового свода законов. Работа этого учреждения закончилась безрезультатно. Надежды низших сословий на изменения в законодательстве не оправдались, что послужило одной из политических причин их поддержки восстания.

Некоторые из бывших депутатов Уложенной комиссии стали активными пугачевцами. Видным повстанческим атаманом был Гаврила Давыдов. Он представлял в Комиссии «не помнящих родства», то есть беглых крестьян, чью принадлежность помещикам установить не удавалось, и их высылали на жительство в новые слободы близ Самарской линии. Взятый в плен, Давыдов был убит офицером в Казанской тюрьме, несмотря на то, что сама императрица распорядилась сохранить ему жизнь в уважение депутатского звания К пугачевцам в разное время присоединялись депутаты самарских горожан (Данила Рукавкин) и казаков (Петр Хопренинов), отставных солдат, поселенных в крае (Иван Ахтемиров).

Самым видным пугачевским предводителем здесь стал беглый крепостной крестьянин из-под Бузулука Илья Арапов. 24 декабря 1773 г. его отряд, заняв без боя крепости на Самарской линии, подошел к самой Самаре. Сторонники самозваного «императора Петра III» ввели в заблуждение здешнего коменданта, который получил преувеличенные данные о силах повстанцев и в панике бежал из города, склонили на свою сторону представителей городской и казачьей общин в лице депутатов Рукавкина и Хопренинова, а также бургомистра Ивана Халевина (двоюродного брата ближайшего сподвижника Пугачева Тимофея Подурова). 25 декабря в день Рождества Христова Самара торжественно встретила отряд Арапова крестным ходом во главе со священниками всех церквей, хлебом-солью, благодарственным молебном. Однако 29 декабря повстанцы были разбиты подошедшими регулярными правительственньми войсками и оставили город.

Еще одним руководителем восстания в крае стал офицер калмыцкого войска Федор Дербетев, сын правительницы крещеных ставропольских калмыков. Самым крупным успехом его отряда стало взятие 20 января крепости Ставрополя. Но и он не смог остановить наступление карателей. Дербетев, как и Арапов, погибли в боях весной 1774 г. Действия небольших повстанческих отрядов продолжались в нашем крае до начала зимы.

Административное и земельное обустройство в дворянской империи

Уроки пугачевского бунта были учтены правительством при проведении реформы местного управления, начатой в 1775 г., которая призвана была укрепить органы государственной власти и роль в них помещиков. Через десять лет система органов управления и суда была уточнена и дополнена «Жалованными грамотами» дворянству и городам. Местное дворянство из своей среды формировало исполнительную власть в уезде, избирая капитана-исправника и заседателей нижнего земского суда. Город считался отдельной административной единицей. Исполнительную власть возглавлял здесь городничий, который не выбирался, а назначался вышестоящими властями. Рядом с ним действовали органы местного самоуправления. Важнейшим из них была городская дума, в которой председательствовал городской голова.

В 1780 г. было образовано Симбирское наместничество (губерния). В него вошла основная часть территории Самарского края в составе Сызранского, Ставропольского, Сенгилеевского и вновь восстановленного Самарского уездов. Восточные районы нашего края вошли в состав Уфимского наместничества, созданного в 1781 г. и преобразованного в 1796 г. в Оренбургскую губернию, а южные - в состав Саратовского, учрежденного в 1780г.

Другой важной акцией правительства Екатерины II стало проведение Генерального межевания для упорядочения землевладения, разрешения споров по поводу сельскохозяйственных угодий, поощрения к заселению и освоению новых территорий. Помещики были поставлены при этом в самые благоприятные условия, за ними утверждались все, в том числе незаконно захваченные участки при условии отсутствия споров с соседями. Им выделялись бесплатно или продавались по доступной цене казенные земли.

Межевая инструкция предусматривала также выделение земель для государственных и дворцовых крестьян, испытывавших недостаток в сельскохозяйственных угодьях и переселявшихся на новые места жительства. Так, село Утевка возникло из четырех поселков, основанных выходцами как из близлежащей Красносамарской крепости, так и из Пензенской, Тамбовской, Тульской губерний. Расположенное рядом село Домашку основали украинские, русские, мордовские крестьяне из Тамбовской, Орловской и Курской губерний. Кроме соображений материальных, к переселению толкало стремление уйти от религиозных гонений. По Иргизу, Чагре и Моче возникали поселки старообрядцев и сектантов-молокан.

Отдельные мероприятия из числа предусмотренных Генеральным межеванием начались в Самарском крае еще до пугачевского восстания. Так, в руки графов Орловых отошли и были обмежеваны огромные земельные владения на Самарской Луке: Усольская, Новодевиченская, Аскульская и Рождественская волости-имения. А на новых землях за Волгой были ими заведены в последней трети XVIII - первые годы XIX вв. села и деревни: Екатериновка, Владимировка, Покровка, Преображенка, Воскресенка и другие.

В 1797 г. было объявлено о начале Генерального межевания в Симбирской, Саратовской и Оренбургской губерниях в полном масштабе. Это еще более стимулировало активность помещиков в приобретении земель. В 1798 г. началась самая громкая в нашем крае тяжба о земельных межах, в ходе которой граф В.Г.Орлов отсудил у города Ставрополя, крещеных калмыков и у казны до 30 тыс. га пашни, лугов, пастбищ, леса.

Кроме Орловых, крупными землевладельцами края на рубеже ХУШ-ХК вв. были В.И. и Ф.И.Левашовы (Мазинское имение близ Самарской Луки), В.Б.Бестужев (имения в Сызранском и Сенгилеевском уездах, а также поселенные на левом берегу Волги деревни Бестужевка и Якобьевка), Зубовы (на севере Самарского уезда), Самарины и Урусовы (на юге того же уезда) и Другие. Центром административной и хозяйственной жизни вотчины выступала барская усадьба, включавшая дом помещика, разнообразные жилые, производственные, складские помещения. Богатство помещика определялось, прежде всего, числом крепостных, которые работали на барщине, платили оброк, выполняли другие повинности. Произвол помещика мог поставить крестьян на грань разорения. В Новом Тукшуме помещик Плещеев, который пустил на ветер свое прежнее богатство, решил поправить дела за счет непомерной эксплуатации крестьян на барщине, от которой у тех практически не оставалось времени для работы на своих наделах. Даже соседи-помещики считали, что Плещеев перегибает палку и неправильно ведет хозяйство. Не «тягостными» для крестьян, например, считались порядки в соседнем Старом Тукшуме у В. Б. Бестужева. Там крестьяне работали три дня в неделю на полевой барщине или на возке дров для винокуренного завода и сена для конского завода или на производстве кирпича

Никто не вмешивался в вотчинные дела Плещеева, пока тот, совсем запутавшись в долгах, не продал имение В. Г. Орлову в 1801 г. Последний был дальновидным и рачительным хозяином, старался найти меру барщины и оброков, выгодных помещику, но не разорявших крестьян. Он так наставлял своего управляющего: «Грешно отягощать подданных излишнею работою... Повторяю тебе иметь благосостояние их на сердце. Польза моя без соблюдения сего более горька будет для меня, нежели сладка». В селах у Орловых устраивались школы для детей дворовых и крестьян, а больница в Усолье, которую содержал для крепостных В.Г.Орлов, считалась лучшей в Симбирской губернии. Но и в имениях этого владельца применялись телесные наказания, нередки были крестьянские побеги, вотчинная администрация наживалась за счет крестьян, отмечался недостаток у них еды, скота, одежды и другого самого необходимого.

Укрепившаяся в результате екатерининских реформ государственная власть осторожность многих помещиков, вынесших уроки из Пугачевщины, несколько пригасили искры социальных конфликтов, не давали им разгореться в пожар большого мятежа. Но «золотой век» российского дворянства, каким оно считало конец XVIII столетия, не мог длиться долго. Отрицательные стороны крепостного режима становились все более болезненными для страны и очевидными для общества.